Миф о долларе по 64 копейки
 | Незавершённая статья Эта статья находится в процессе написания. Сюда следует добавить недостающий материал и устранить проблемы в оформлении и содержании. Вы можете помочь в доработке статьи. Добавьте сюда больше информации. |
Среди коммунистов и других сторонников СССР существует представление о процветающей экономике СССР. В качестве аргумента приводится утверждение, что «Доллар-то стоил тогда 64 копейки, а сколько сейчас?».
На эти утверждения, конечно же, можно ответить совсем просто и это будет с точки зрения экономической теории абсолютно верно: «Номинальная стоимость национальной валюты, выраженная в другой валюте не имеет никакого экономического смысла. Важна только волатильность курса». Но такое утверждение описывает современную ситуацию свободно конвертируемой валюты. В СССР было все куда интереснее и куда неприятнее для сторонников СССР.
64 копейки миф или не миф?
Ответ — не миф. В период «развитого социализма» (который позже назвали застоем) действительно Госбанк СССР публиковал такие цифры «официального курса». В разные годы это могли быть цифры примерно от 60 до 90 копеек, но порядок действительно такой. Только вот на практике это вообще ничего не значило. С равным успехом Госбанк мог установить курс и 0,000 000 64 копейки за доллар и 64 000 000 рублей за доллар и менять его в этих пределах хоть каждый денью Но ничего бы не изменилось. Вообще ничего. И для того, чтобы это понять тем, кто живет в современном мире свободно конвертируемых валют и свободной внешней торговли необходимо немного разобраться с конвертируемостью валют и особенностями внешней торговли СССР.
О конвертируемости валют
О курсе национальной валюты можно говорить только в случае хотя бы какой-то ее конвертируемости. Под конвертируемостью понимают возможность прямого обмена одной валюты на другую.
Современный российский рубль — свободно конвертируемая валюта, также как доллар США, евро, китайский юань, японская йена и даже казахский тенге. То есть можно в любой момент обменять любое количество одной из этих валют на другую, даже не уведомляя об этом ее эмитента (центробанк страны-владельца валюты). Свободно конвертируемая валюта может обращаться по всему миру как в наличной форме, так и в виде банковских счетов и транзакций. Обменный курс свободно конвертируемых валют формируется рынком. Даже официальный курс на внутренней валютной бирже страны-эмитента — тоже рыночный, просто здесь важным участником рынка выступает центробанк стабилизируя курс продажей или покупкой валюты. Это в какой-то мере, позволяет сравнивать между собой финансовые системы, живущие в рамках пары валют. Правда, здесь опять таки, абсолютная величина курса не имеет значение. Важна динамика: что укрепляется, а что — ослабляется. Свободно конвертируемая валюта имеет в условиях международного разделения труда много преимуществ. Фактически само международное разделение труда возможно только благодаря ей. Но имеет такая валюта и слабости. В частности такое явление как импорт инфляции. Если сильные экономики, например США, проводя эмиссию («печатая деньги») инфляцию экспортируют, то более слабые, например Саудовская Аравия, вынуждена импортировать эту инфляцию вместе с долларами. Но если той же Саудовской Аравии или России в 1992—2014 годах это не особо опасно, так как эта инфляция тут же экспортируется вместе с углеводородами (нефтью и газом), а внутреннего рынка почти нет, то вот в странах с большим объемом внутреннего рынка, но еще не очень сильной в плане производительности труда экономикой (Индия, Пакистан) импортированную инфляцию сбросить некуда.
Поэтому существуют и другие валюты. Например, индийская рупия. Она конвертируемая, но уже не свободно. Индийский центробанк тщательно контролирует обменные операции с ней, не особо выпуская ее во внешний контур. Цель такой денежной политики — как раз препятствовать импорту инфляции. Индия страна с большим, динамично развивающимся, но все еще бедным внутренним рынком и невысоким качеством товара на нем. Свободная конвертация рупии в таких условиях тормозила бы развитие внутреннего производства и рынка путем вытеснения местных товаров недорогими, но более совершенными импортными (прежде всего — китайскими). Тем не менее, обменять рупии на доллары, юани и рубли тоже можно, но уже не на свободном рынке, а только через уполномоченные банки. Курс рупии поддерживается искусственно на комфортном для внутреннего рынка и внутреннего производства уровне. Внешняя торговля Индии осуществляется, в основном, в иностранных валютах. Физические и юридические лица могут свободно иметь валютные счета.
Есть валюты жестко привязанные к другой валюте. Это удел, как правило, небольших стран, не способных проводить суверенную политику. Например киргизский сом, привязанный к российскому рублю, или, до 2000-х годов — корейская вона, привязанная к доллару США. До недавних событий к таким валютам относилась и укранская гривна (также привязанная к доллару), а в период с 1994 по 1998 годов (когда действовал валютный коридор) — и российский рубль. По сути, такие валюты — просто некий аналог банковских чеков для внутреннего использования. Центробанки таких государств не проводят своей собственной денежной политики и объем внутренней валюты однозначно связан с объемом международных резервов. Если последние сокращаются — валюта рушится. Дефолт 1998 года в России люди в возрасте 35 лет и старше хорошо помнят.
А вот советский рубль, как и китайский юань эпохи Мао Цзедуна были абсолютно неконвертируемыми валютами. Все дело в том, что и в СССР до 1990 года и КНР до начала 1980 годов была абсолютная государственная монополия на средства производства, внешнюю торговлю и валютные операции. Были запрещены: обмен рубля на какие либо деньги, хранение и обращение каких либо иностранных валют на территории страны и хождение рубля за пределами территории СССР. Для внешнеэкономических операций СССР использовал, как правило, иностранные валюты, находящиеся на счетах Внешэкономбанка (ВЭБ) и Внешторгбанка (ВТБ) или золото. В поздние годы существования СССР появился инвалютный рубль, о котором будет далее.
О монополии внешней торговли СССР
Придя к власти в 1917 году большевики практически сразу декретом от 22 апреля 1918 года «О национализации внешней торговли» установили государственную монополию на внешнюю торговлю. С этого момента и до конца 1989 года, когда вышло постановление от 2 декабря 1989 года № 1405 «О дальнейшем развитии внешнеэкономической деятельности государственных, кооперативных и иных общественных предприятий, объединений и организаций» все внешнеторговые операции осуществлялись исключительно государством. Ни граждане, ни предприятия СССР таким правом не обладали. С точки зрения иностранных участников сделок внутренняя экономика СССР была не видна, равно как граждане и организации СССР «не видели» внешней экономики. Для всего мира СССР выглядел некой сверхкорпорацией и все сделки по продаже и покупке чего либо от имени СССР вели различные государственные внешнеторговые объединения, а расчеты — ВЭБ и ВТБ. Казалось бы — ничего необычного нет: большинство граждан и предприятий и сейчас внешней торговлей не занимаются, покупая импортные товары у ритейлеров уже внутри страны. Чего сегодняшние ритейлеры отличаются от советских внешнеторговых объединений?
Как внешняя торговля происходит сейчас
На самом же деле — разница принципиальная. Как это происходит сегодня и практически весь XX век происходило за пределами СССР, Китая и Северной Кореи (в других странах социалистического блока, даже в Монголии, абсолютной монополии на внешнюю торговлю не было, а в Венгрии, Чехословакии и Югославии она и вовсе была практически свободной)? А схема такая. Допустим, условная торговая сеть «Кум Тыква» занимается поставкой и розничной продажей в России овощей и фруктов. Вырученные в рознице рубли они конвертируют через банки или межбанковские биржи в нужные для закупки товара за рубежом валюты: доллары, евро, турецкие лиры, аргентинские песо и др. При этом конвертацию можно производить, как в России, так и в другой стране, в зависимости от того, где в данный момент это выгоднее. Допустим, что Турецким компаниям именно сегодня нужны рубли для очередного платежа за российский газ, но в турецком центробанке — шаром покати. Поэтому турки готовы отдать больше лир за весьма нужный им именно сегодня рубль. В паре рубль-лира на турецкой бирже именно в момент этой сделки рубль укрепляется, а лира падает. В итоге «Кум Тыква» выгодно предложив туркам нужные им рубли хорошо затаривается помидорами и выкладывает их в магазинах с желтыми ценниками. А другая сеть «Сеньор Помидор» неудачно выбрала день конвертации рубля на лиры, за газ платежи уже проведены, зато наступил туристический сезон, в Турцию полетели наши турситы, им нужны лиры. Теперь лира укрепляется, а рубль — падает. «Сеньор Помидор» уже не может выставить помидоры по желтым ценникам, зато выгодно покупает аргентинский песо, на которые закупает тыкву и выставляет ее в своей сети с желтым ценником. То есть в современной ситуации внешняя торговля, как и валютный обмен идет одновременно по множественным каналам. Но тут появляется третий участник, условный холдинг «Z10 груп» который хорошо нагулял финансовый жирок, имеет собственные счета в различных валютах в различных странах и может одновременно скупить все турецкие помидоры и всю аргентинскую тыкву с дисконтом, а потом продать их и «Куму Тыкве» и «Сеньору Помидору». При этом важно то, что ни в одной из этих схем государство не задействовано. Да, есть таможня, фитосанитарный контроль, но в самой сделке государство не участвует и даже не снабжает участников валютой. В нашем примере конечный потребитель овощей и фруктов имеет возможность выбирать, у кого купить, а производители овощей и фруктов — кому продать: «Сеньору Помидору» и «Куму Тыкве» по контейнеру или Z10 — сразу весь урожай. Это и есть рынок. Цена как на товар, так и на валюту определяется статистически, множественностью этих сделок. Но для того, чтобы условной Марии Ивановне получить 300 рублей для покупки помидор, ей надо продать свой труд. Работает Мария Ивановна, допустим, швеей спецодежды в фирме «Зималето». Спецодежду эту покупает «Газпром» для работников месторождения. И рассчитывается со швейной фабрикой «Газпром» рублями, которые он получил, обменяв вырученную от продажи газа за рубеж валюту. Но «Зималето» шьет одежду не только «Газпрому», но и компаниям работающим исключительно на внутреннем рынке, «Газпром» тоже продает газ внутри страны, а много чего и сам закупает за рубежом. Да и сети по продаже овощей и фруктов много чего закупают у российских производителей. Так вот, сделки множественные, разнородные, внешние и внутренние, купля и продажа. Идут они по совершенно разным каналам и общего в них только одно — национальная валюта! И у нее нет какого либо ограниченного контура обращения. Сегодня наличный рубль лежит в кармане у Марии Ивановны, а завтра — в безналичном виде на счету, принадлежащим аргентинской корпорации в турецком банке. Каждый гражданин, каждая организация могут потратить имеющуюся у них национальную валюту по своему усмотрению. Могут купить и иностранную валюту и самостоятельно совершить внешнеторговую сделку. Вот для такой ситуации, которую мы имеем сегодня, курс национальной валюты важен (опять таки — на абсолютный, а его динамика).
Как это было в СССР
А вот в СССР было все совершенно не так. Все экспортеры, по сути, сдавали свою продукцию в «общий котел». Все импортируемые товары также поступали в «общий котел». При этом, что экспортировать, куда и в каком количестве определяло только государство, равно как и что импортировать, откуда и в каком количестве. И вот здесь начинает проявляется еще одна особенность советской экономики, а именно разделенность рубля по контурам обращения. Кстати, это явление свойственно не только внешней торговле СССР, но и внутренней экономике.
Сторонники СССР любят не только рассказывать про доллар по 64 копейки, но и приводить каталожные цены, например на грузовые автомобили, трактора и автобусы, которые стоили, внимание, дешевле «Москвича». Вот так якобы в СССР было все хорошо. Нет 6000 рублей на «Москвич» — купи автобус ЛАЗ-695 за 4500 рублей. Вот только купить автобус, грузовик, станок и еще много чего в СССР было нельзя. Ни за какие деньги. Не продавалось это. Ни гражданам ни предприятиям. Ну хорошо, спросит современный россиянин, пусть в СССР действительно гражданин не имел права купить средства производства. Но где тогда брали их заводы, фабрики, колхозы, автобазы? Ответ: получали по распределению. От каждого по способностям, каждому по потребностям, так сказать. Как это выглядело на практике. Допустим в каком-то городе строится новый крупный завод и все доступные станки направляются туда.