Стихи о России: различия между версиями

Материал из Русского эксперта
Перейти к навигации Перейти к поиску
Нет описания правки
 
(не показано 386 промежуточных версий 87 участников)
Строка 1: Строка 1:
Здесь собраны стихи русских поэтов о Родине.
<!-- ВНИМАНИЕ! Можно скопировать и вставить:


== '''Аврущенко''' Владимир Израилевич ([[rwp:Аврущенко, Владимир Израилевич|1908—1941]]) ==
Шаблон для добавления нового поэта:
'''Ещё далече до Батайска…''' (1934)<spoiler><pre>  
 
== '''Фамилия''' Имя Отчество ([[runi:ссылка на Руниверсалис|год рождения—год смерти]]) ==
[[Файл:Имя_файла.jpg|thumb|200px|Имя Фамилия]]
'''Название стихотворения''' (год)
 
<spoiler><poem>
Текст стихотворения
</poem></spoiler>
 
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
 
Шаблон для добавления нового стихотворения (в раздел уже добавленного поэта):
 
'''Название стихотворения''' (год)
 
<spoiler><poem>
Текст стихотворения
</poem></spoiler>
 
 
-->
{{якорь|вернуться к содержанию}}
Здесь собраны '''стихи русских поэтов о Родине''', [[Россия|большой]], малой и [[Русский мир|огромной]]. 139 стихотворений от 80 поэтов, от известнейших до полузабытых, передают разные чувства: от [[Патриотизм|любви к Родине]] до обиды на неё, от гордости за широту, мощь и вместе с тем её смирение до печали о России ушедших эпох, и тут же рядом горячая вера в Отечество, которое есть и будет становиться лучше и славнее, если будут выучены уроки прошлого, а незабвенные подвиги [[Знаменитые россияне|героев]] будут побуждать к новым свершениям.
 
== Стихотворения по годам ==
=== 1790-е ===
* [[#1793-1|Карамзин Н. М. «К отечеству»]] (1793)
=== 1830-е ===
* [[#1830-1|Пушкин А. С. «Два чувства дивно близки нам…»]] (1830)
* [[#1831-1|Пушкин А. С. «Клеветникам России»]] (1831)
* [[#1839-1|Хомяков А. С. «России»]] (1839)
=== 1840-е ===
* [[#1841-1|Лермонтов М. Ю. «Родина» («Отчизна») ]] (1841)
* [[#1842-1|Кукольник Н. В. «Империя»]] (1842)
* [[#1842-2|Фет А. А. «Чудная картина…»]] (1842)
* [[#1849-1|Тютчев Ф. И. «Русская география»]] (1849)
=== 1850-е ===
* [[#1851-1|Никитин И. С. «Русь»]] (1851)
* [[#1851-2|Никитин И. С. «Юг и север»]] (1851)
* [[#1854-1|Глинка Ф. Н. «Ура!»]] (1854)
* [[#1855-1|Тютчев Ф. И. «Эти бедные селенья…»]] (1855)
* [[#1856-1|Толстой А. К. «Край ты мой, родимый край!..»]] (1856)
=== 1860-е ===
* [[#1866-1|Тютчев Ф. И. «Умом Россию не понять…»]] (1866)
* [[#1867-1|Тютчев Ф. И. «И дым отечества нам сладок и приятен…»]] (1867)
* [[#1868-1|Тютчев Ф. И. «Ты долго ль будешь за туманом…»]] (1868)
=== 1870-е ===
* [[#1870-1|Тютчев Ф. И. «Два единства»]] (1870)
* [[#1877-1|Некрасов Н. А. «Кому на Руси жить хорошо» (песнь «Русь»)]] (1877)
=== 1900-е ===
* [[#1908-1|Блок А. А. «Россiя»]] (1908)
* [[#1908-2|Хлебников В. «Россия забыла напитки…»]] (1908)
=== 1910-е ===
* [[#1912-1|Хлебников В. «Мне мало надо!..»]] (1912)
* [[#1912-2|Хлебников В. «Будем грозны, как Остраница…»]] (1912)
* [[#1913-1|Савинков Б. В. «Нет родины — и всё кругом неверно…»]] (1913)
* [[#1913-2|Эренбург И. Г. «России»]] (1913)
* [[#1914-1|Блок А. А. «Грешить бесстыдно, непробудно…»]] (1914)
* [[#1914-2|Есенин С. А. «Гой ты, Русь, моя родная…»]] (1914)
* [[#1915-1|Ахматова А. А. «Молитва»]] (1915)
* [[#1915-2|Волошин М. А. «Россия»]] (1915)
* [[#1917-1|Волошин М. А. «Мир»]] (1917)
* [[#1918-1|Блок А. А. «Скифы»]] (1918)
* [[#1918-2|Гиппиус З. Н. «Так есть»]] (1918)
* [[#1918-3|Павлович Н. А. «Русь»]] (1918)
* [[#1918-4|Эренбург И. Г.  «Молитва о России»]] (1918)
* [[#1919-1|Брюсов В. Я. «Только русский»]] (1919)
=== 1920-е ===
* [[#1920-е-1|Тэффи «Перед картой России»]] (1920-е)
* [[#1920-1|Ахматова А. А. «Когда в тоске самоубийства…»]] (1920)
* [[#1920-2|Брюсов В. Я. «России»]] (1920)
* [[#1920-3|Волошин М. А. «Заклинание»]] (1920)
* [[#1920-4|Эренбург И. Г. «России»]] (1920)
* [[#1921-1|Хлебников В. «Русь, ты вся поцелуй на морозе!..»]] (1921)
* [[#1922-1|Ахматова А. А. «Не с теми я, кто бросил землю…»]] (1922)
* [[#1924-1|Есенин С. А. «Русь советская»]] (1924)
* [[#1925-1|Есенин С. А. «Спит ковыль. Равнина дорогая…»]] (1925)
* [[#1925-2|Есенин С. А. «Неуютная жидкая лунность…»]] (1925)
* [[#1925-3|Северянин И. «Чаемый праздник»]] (1925)
* [[#1925-4|Северянин И. «Слова солнца»]] (1925)
* [[#1925-5|Северянин И. «Что нужно знать»]] (1925)
* [[#1926-1|Орешин П. В. «Земля родная»]] (1926)
* [[#1927-1|Маяковский В. В. «Хорошо»]] (1927)
* [[#1929-1|Северянин И. «Бывают дни»]] (1929)
=== 1930-е ===
* [[#1932-1|Жураковский А. Е. «Россия, моя Россия…»]] (1932)
* [[#1932-2|Цветаева М. И. «Родина»]] (1932)
* [[#1934-1|Аврущенко В. И. «Ещё далече до Батайска…»]] (1934)
* [[#1935-1|Вертинский А. Н. «О нас и о Родине»]] (1935)
* [[#1936-1|Занадворов В. Л. «Родина»]] (1936)
* [[#1936-2|Северянин И. «Без нас»]] (1936)
* [[#1938-1|Эренбург И. Г. «В кастильском нищенском селенье…»]] (1938)
 
=== 1940-е ===
* [[#1940-е-1|Лисянский М. С. «Я себя не мыслю без России…»]] (1940-е)
* [[#1940-1|Майоров Н. П. «Мы»]] (1940)
* [[#1941-1|Аврущенко В. И. «Присяга»]] (1941)
* [[#1941-2|Джалиль М. «Письмо из окопа»]] (1941)
* [[#1941-3|Коган П. Д. «Первая треть»]] (1941)
* [[#1941-4|Рыленков Н. И. «Русская земля»]] (1941)
* [[#1941-5|Симонов К. М. «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…»]] (1941)
* [[#1941-6|Симонов К. М. «Родина»]] (1941)
* [[#1941-7|Шершер Л. Р. «В День Победы»]] (1941)
* [[#1942-1|Ахматова А. А. «Мужество»]] (1942)
* [[#1942-2|Кедрин Д. Б. «Завет»]] (1942)
* [[#1942-3|Решетников Л. В. «Сколько их? Не считал, дорогая…»]] (1942)
* [[#1943-1|Вертинский А. Н. «Китеж»]] (1943)
* [[#1943-2|Джалиль М. «О героизме»]] (1943)
* [[#1944-1|Ахматова А. А. «С самолёта»]] (1944)
* [[#1944-2|Исаковский М. В. «Слово о России»]] (1944)
* [[#1944-3|Михалков С. В. «Кремлёвские звёзды»]] (1944)
* [[#1945-1|Симонов К. М. «Не той, что из сказок, не той, что с пелёнок…»]] (1945)
* [[#1945-2|Сурков А. А. «Песня сердца»]] (1945)
* [[#1946-1|Васильев С. А. «Россия»]] (1946)
 
=== 1950-е ===
* [[#1950-1|Андреев Д. Л. «Размах»]] (1950)
* [[#1952-1|Бехтеев С. С. «Царская Россия — кротость и смиренье…»]] (1952)
* [[#1955-1|Друнина Ю. В. «О, Россия!..»]] (1955)
* [[#1957-1|Заболоцкий Н. А. «Вечер на Оке»]] (1957)
* [[#1958-1|Васильев С. А. «Родная земля»]] (1958)
* [[#1959-1|Прокофьев А. А. «Мне о России надо говорить»]] (1959)
* [[#1959-2|Прокофьев А. А. «Я, как степняк, пою о том, что вижу…»]] (1959)
=== 1960-е ===
* [[#1960-е-1|Львов М. Д. «Сколько нас, нерусских, у России…»]] (1960-е)
* [[#1960-е-2|Рубцов Н. М. «Берёзы»]] (1960-е)
* [[#1960-1|Визбор Ю. И. «Любовь моя, Россия…»]] (1960)
* [[#1960-2|Рубцов Н. М. «Видения на холме»]] (1960)
* [[#1961-1|Друнина Ю. В. «И откуда вдруг берутся силы…»]] (1961)
* [[#1961-2|Ахматова А. А. «Родная земля»]] (1961)
* [[#1961-3|Белов В. И. «Россия»]] (1961)
* [[#1962-1|Боков В. Ф. «Откуда начинается Россия?»]] (1962)
* [[#1962-2|Рождественский Р. И. «Реквием»]] (1962)
* [[#1963-1|Александрова З. Н. «Родина»]] (1963)
* [[#1964-1|Ваншенкин К. Я. «Родина»]] (1964)
* [[#1964-2|Рубцов Н. М. «Тихая моя родина»]] (1964)
* [[#1965-1|Рыленков Н. И. «Всё в тающей дымке»]] (1965)
* [[#1965-2|Рыленков Н. И. «Дай припасть к руке твоей, Россия»]] (1965)
* [[#1965-3|Боков В. Ф. «Я видел Русь у берегов Камчатки…»]] (1965)
* [[#1965-4|Евтушенко Е. А. «Идут белые снеги»]] (1965)
* [[#1965-5|Прокофьев А. А. «Нет жизни мне без России»]] (1965)
* [[#1967-1|Жигулин А. В. «О, Родина! В неярком блеске…»]] (1967)
* [[#1967-2|Фирсов В. И.  «Чувство родины»]] (1967)
* [[#1968-1|Матусовский М. Л.  «С чего начинается Родина?»]] (1968)
 
=== 1970-е ===
* [[#1970-е-1|Фирсов В. И. «Родине»]] (1970-е)
* [[#1970-1|Примеров Б. Т. «Наедине с родимым небом…»]] (1970)
* [[#1971-1|Фирсов В. И. «Мир полон звуков…»]] (1971)
* [[#1972-1|Евтушенко Е. А. «Я хотел бы…»]] (1972)
* [[#1973-1|Тряпкин Н. И. «Русь»]] (1973)
* [[#1974-1|Асадов Э. А. «Россия начиналась не с меча»]] (1974)
* [[#1977-1|Ратушинская И. Б. «Родина»]] (1977)
* [[#1978-1|Солоухин В. А. «Чета белеющих берёз»]] (1978)
=== 1980-е ===
* [[#1980-е-1|Коротаев В. В. «Русь»]] (1980-е)
* [[#1980-е-2|Орлов В. Н. «Родное»]] (1980-е)
* [[#1981-1|Кушнер А. С. «Снег подлетает к ночному окну…»]] (1981)
*[[#1985-1|Ратушинская И. Б. «Родина, ты мне врастаешь в рёбра!..»]] (1985)
*[[#1987-1|Сырнева С. А. «Прописи»]] (1987)
=== 1990-е ===
* [[#1990-е-1|Аввакумова М. Н. «В Старом Симонове»]] (1990-е)
* [[#1992-1|Асадов Э. А. «Перекройка»]] (1992)
* [[#1993-1|Асадов Э. А. «России»]] (1993)
* [[#1993-2|Белов В. И. «Заросла ты, Москва, бузиной…»]] (1993)
* [[#1993-3|Примеров Б. Т. «Молитва»]] (1993)
* [[#1993-4|Тряпкин Н. И. «Русь»]] (1993)
* [[#1994-1|Примеров Б. Т. «Когда-нибудь, достигнув совершенства…»]] (1994)
* [[#1994-2|Тряпкин Н. И. «Вербная песнь»]] (1994)
* [[#1994-3|Шумилин В. А. «Люби Россию в непогоду»]] (1994)
* [[#1999-1|Бушин В. С. «Моё время»]] (1999)
=== 2000-е ===
* [[#2003-1|Матюшин-Правдин А. «Россия»]] (2003)
* [[#2005-1|Якутин Л. Н. «Не сдавайте Россию»]] (2005)
* [[#2009-1|Бушин В. С. «Русским»]] (2009)
=== 2010-е ===
* [[#2012-1|Фролов-Крымский К. Ю. «Мы русские»]] (2012)
 
 
== '''Аввакумова''' Мария Николаевна ([https://rospisatel.ru/avvakumova.htm род. 1943]) ==
[[Файл:Avvakumova.jpg|thumb|200px|Мария Аввакумова]]
'''В Старом Симонове''' (1990-е){{якорь|1990-е-1}}
 
<spoiler><poem>
            ''Далёким предкам долг отдай,''
            ''Святой их поклонись могиле.''
            ''Они страну свою любили''
            ''И защищали отчий край.''<ref>Из стихотворения Александра Петрова, посвящённого нахождению останков героев Куликовской битвы — монахов Пересвета и Осляби.[https://www.chitalnya.ru/work/15855/][https://otrageniya.livejournal.com/732057.html]</ref>
 
                1
Что лучше этого найдёшь
сказать в сей час немилосердный?
Люби её. Иди, как сербы,
через насилие и ложь.
Иди… И брат тебя поймёт.
А недруг… песнь его известна:
он унижает повсеместно
стяжавший святости народ.
Храни её. В уме держи,
на дыбе не давайся сраму.
Жив Пересвет, Ослябя — жив,
пока их помнят наши храмы.
Сим инокам слагая стих,
судьбы их пригубляя чашу…
Отчизну чтить учусь у них,
благословеннейшую нашу.
 
                2
Помнишь, как, бывало,
смели мы парить!..
Птичкою колибри велено нам быть.
Там, где клёкот орлий, —
жидкий голосок…
Над страной хлопочет рыжий петушок.
Он бряцает шпорой
на осьми морях.
Он курей гоняет на осьми полях.
Мужики, доколе
всё нам всё равно?
Куликово поле… было ли оно?
 
                3
Заскрипели головы — вспять.
Ибо больше негде силы взять.
Вспять — не пятиться.
Вспять — к Пятнице,
Параскеве-мученице и её силе.
Потому что хочется
жить в России,
а не на ферме аглицкой
иль турецкой.
Жить в России — праведной,
а не зверской.
Не тяни дольше — посмотри вспять,
ибо негде больше силы взять.
Там — незарастаемы,
с нами заодно! —
поле Куликово и Бородино.
</poem></spoiler>
 
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
 
== '''Аврущенко''' Владимир Израилевич ([[runi:Аврущенко, Владимир Израилевич|1908—1941]]) ==
[[Файл:Avruschenko.jpg|thumb|200px|Владимир Аврущенко]]
'''«Ещё далече до Батайска…»''' (1934){{якорь|1934-1}}
 
<spoiler><poem>
Ещё далече до Батайска.
Ещё далече до Батайска.
И до Ростова далеко.
И до Ростова далёко.
И ты безумствуй и скитайся,
И ты безумствуй и скитайся,
Покуда на душе легко.
Покуда на душе легко.
Строка 22: Строка 270:
И ты увидишь наяву,
И ты увидишь наяву,
Как вечер медленный струится
Как вечер медленный струится
И солнце надает в траву.
И солнце падает в траву.
Далёко зашумело море.
Далёко зашумело море.
Пойми его широкий рев
Пойми его широкий рёв
В солёных одиноких зорях,
В солёных одиноких зорях,
В советской песне моряков.
В советской песне моряков.
Строка 42: Строка 290:
Седых веков надменный сон,
Седых веков надменный сон,
Всё, всё, что называлось славой
Всё, всё, что называлось славой
У всех народов и времен.
У всех народов и времён.
Но, даже грозно погибая,
Но, даже грозно погибая,
Всё тот же принимая бой,
Всё тот же принимая бой,
Строка 48: Строка 296:
Взрывает горы за собой.
Взрывает горы за собой.
И пусть в последнем поцелуе
И пусть в последнем поцелуе
С землей прощаемся навек —
С землёй прощаемся навек —
Наш путь по-прежнему бушует
Наш путь по-прежнему бушует
В кипенье звезд, в движенье рек.
В кипенье звёзд, в движенье рек.
Что вечности глухая сила?..
Что вечности глухая сила?..
Есть в мире Родина. Она
Есть в мире Родина. Она
Своё бессмертье нам вручила
Своё бессмертье нам вручила
И помнит наши имена.</pre></spoiler>
И помнит наши имена.
'''Присяга''' (23 июля 1941)<spoiler><pre>
</poem></spoiler>
 
'''Присяга''' (23 июля 1941) {{якорь|1941-1}}
 
<spoiler><poem>
Советского Союза гражданин —
Советского Союза гражданин —
Я клятву нерушимую даю:
Я клятву нерушимую даю:
Строка 61: Строка 313:
Беречь большую Родину мою…
Беречь большую Родину мою…
На верность присягну СССР,
На верность присягну СССР,
И голос сердца для врага — грозой,
И голос сердца для врага — грозой,
Передо мной Чапаева пример
Передо мной Чапаева пример
И подвиг героический Лазо.
И подвиг героический Лазо.
Строка 75: Строка 327:
Твоей, Отчизна, клятвой боевой —
Твоей, Отчизна, клятвой боевой —
Я пронесу родных Советов клич
Я пронесу родных Советов клич
В стальном строю, в цепи передовой!</pre></spoiler>
В стальном строю, в цепи передовой!
</poem></spoiler>
 
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]


== '''Асадов''' Эдуард Аркадьевич ([[rwp:Асадов, Эдуард Аркадьевич|1923—2004]]) ==
== '''Александрова''' Зинаида Николаевна ([[runi:Александрова, Зинаида Николаевна|1907—1983]]) ==
'''Россия начиналась не с меча''' (1974)<spoiler><pre>  
[[Файл:Aleksandrova.jpg|thumb|200px|Зинаида Александрова]]
Россия начиналась не с меча,
'''Родина''' (1963){{якорь|1963-1}}
Она с косы и плуга начиналась.
 
<spoiler><poem>
Если скажут слово «Родина»,
Сразу в памяти встаёт
Старый дом, в саду смородина,
Толстый тополь у ворот.
 
У реки берёзка-скромница
И ромашковый бугор…
А другим, наверно, вспомнится
Свой родной московский двор…
 
В лужах первые кораблики,
Над скакалкой топот ног
И большой соседней фабрики
Громкий радостный гудок.
 
Или степь от маков красная,
Золотая целина…
Родина бывает разная,
Но у всех она одна!
</poem></spoiler>
 
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
 
== '''Андреев''' Даниил Леонидович ([[runi:Андреев, Даниил Леонидович|1906—1959]]) ==
[[Файл:Daniil_Andreev_Front.jpg|thumb|200px|Даниил Андреев]]
'''Размах''' (1950) {{якорь|1950-1}}
 
<spoiler><poem>
Есть в медлительной душе
                        русских
Жар, растапливающий
                  любой
                        лёд:
Дно всех бездн
              испытать
                      в спусках
И до звёзд
          совершать
                  взлёт.
 
И дерзанью души
              вторит
Шквал триумфов
              и шквал вины, —
К мировому Устью истории
Схожий с бурей
              полёт страны.
 
Пламень жгучий
              и ветр морозный.
Тягу — вглубь,
              дальше всех
                        черт,
В сердце нёс
            Иоанн Грозный,
И Ермак,
        и простой
                смерд.
 
За Урал, за пургу Сибири,
За Амурский седой
                вал,
Дальше всех рубежей
                  в мире
Рать казачью тот зов
                    гнал.
 
Он гудел — он гудит, бьётся
В славословьях, в бунтах, в хуле,
В огнищанах, в землепроходцах,
В гайдамацкой
            степной
                    мгле.
 
Дальше! дальше! вперёд! шире!
Напролом! напрорыв! вброд!
К злодеяньям, каких
                  в мире
Не свершал ни один
                  род;
 
И к безбрежным морям Братства,
К пиру братскому
                всех
                    стран,
К солнцу, сыплющему богатства
Всем, кто незван
                и кто
                    зван!..
 
Зов всемирных преображений,
Непонятных ещё вчера,
Был и в муках самосожжений,
И в громовых шагах Петра.
 
И с легенд о Последнем Риме,
От пророчеств
            во дни
                  смут,
Всё безумней, неукротимей
Зовы Устья
          к сердцам
                  льнут.
 
Этот свищущий ветр метельный,
Этот брызжущий хмель веков
В нашей горечи беспредельной
И в безумствах большевиков.
 
В ком зажжётся
              другим
                    духом
Завтра он, как пожар
                    всех?
Только слышу:
            гудит
                  рухом
Даль грядущая —
              без
                  вех.
</poem></spoiler>
 
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
 
== '''Асадов''' Эдуард Аркадьевич ([[runi:Асадов, Эдуард Аркадьевич|1923—2004]]) ==
[[Файл:Asadov.jpg|thumb|200px|Эдуард Асадов]]
'''Россия начиналась не с меча''' (1974){{якорь|1974-1}}
 
<spoiler><poem>
Россия начиналась не с меча,
Она с косы и плуга начиналась.
Не потому, что кровь не горяча,
Не потому, что кровь не горяча,
А потому, что русского плеча
А потому, что русского плеча
Строка 90: Строка 480:
Оседлан был хозяином на пашне.
Оседлан был хозяином на пашне.


В руках, веселых только от труда,
В руках, весёлых только от труда,
По добродушью иногда не сразу
По добродушью иногда не сразу
Возмездие вздымалось. Это да.
Возмездие вздымалось. Это да.
Строка 101: Строка 491:


Но только подлость радовалась зря.
Но только подлость радовалась зря.
С богатырем недолговечны шутки:
С богатырём недолговечны шутки:
Да, можно обмануть богатыря,
Да, можно обмануть богатыря,
Но победить — вот это уже дудки!
Но победить — вот это уже дудки!


Ведь это было так же бы смешно,
Ведь это было так же бы смешно,
Как, скажем, биться с солнцем и луною.
Как, скажем, биться с солнцем и луною.
Тому порукой — озеро Чудское,
Тому порукой — озеро Чудское,
Река Непрядва и Бородино.
Река Непрядва и Бородино.


Строка 117: Строка 507:
И в схватке с самой лютою войною
И в схватке с самой лютою войною
Она и ад сумела превозмочь.
Она и ад сумела превозмочь.
Тому порукой — города-герои
Тому порукой — города-герои
В огнях салюта в праздничную ночь!
В огнях салюта в праздничную ночь!


Строка 125: Строка 515:
Как бескорыстье действеннее жала.
Как бескорыстье действеннее жала.


Встает заря, светла и горяча.
Встаёт заря, светла и горяча.
И будет так вовеки нерушимо.
И будет так вовеки нерушимо.
Россия начиналась не с меча,
Россия начиналась не с меча,
И потому она непобедима!</pre></spoiler>
И потому она непобедима!
</poem></spoiler>


== '''Ахматова''' Анна Андреевна([[rwp:Ахматова,_Анна_Андреевна|1889—1966]]) ==
'''России''' (1993){{якорь|1993-1}}
'''Не с теми я, кто бросил землю…''' (Июль 1922. Петроград)<spoiler><pre>
 
Не с теми я, кто бросил землю
<spoiler><poem>
На растерзание врагам.
Ты так всегда доверчива, Россия,
Их грубой лести я не внемлю,
Что, право, просто оторопь берёт.
Им песен я своих не дам.
Ещё с времён Тимура и Батыя
Тебя, хитря, терзали силы злые
И грубо унижали твой народ.
 
Великая трагедия твоя
Вторично в мире сыщется едва ли:
Ты помнишь, как удельные князья,
В звериной злобе, отчие края
Врагам без сожаленья предавали?!


Но вечно жалок мне изгнанник,
Народ мой добрый! Сколько ты страдал
Как заключённый, как больной.
От хитрых козней со своим доверьем!
Темна твоя дорога, странник,
Ведь Рюрика на Русь никто не звал.
Полынью пахнет хлеб чужой.
Он сам с дружиной Новгород подмял
Посулами, мечом и лицемерьем!
 
Тебе ж внушали испокон веков,
Что будто сам ты, небогат умами,
Слал к Рюрику с поклонами послов:
«Идите, княже, володейте нами!»
 
И как случилось так, что триста лет
После Петра в России на престоле, —
Вот именно, ведь целых триста лет! —
Сидели люди, в ком ни капли нет
Ни русской крови, ни души, ни боли!
 
И сколько раз среди смертельной мглы
Навек ложились в Альпах ли, в Карпатах
За чью-то спесь и пышные столы
Суворова могучие орлы,
Брусилова бесстрашные солдаты.
 
И в ком, скажите, сердце закипело?
Когда тебя, лишая всякой воли,
Хлыстами крепостничества пороли,
А ты, сжав зубы, каменно терпела?
 
Когда ж, устав от захребетной гнили,
Ты бунтовала гневно и сурово,
Тебе со Стенькой голову рубили
И устрашали кровью Пугачёва.
 
В семнадцатом же тяжкие загадки
Ты, добрая, распутать не сумела:
С какою целью и за чьи порядки
Твоих сынов столкнули в смертной схватке,
Разбив народ на «красных» и на «белых»?!
 
Казалось: цели — лучшие на свете:
«Свобода, братство, равенство труда!»
Но все богатыри просты, как дети,
И в этом их великая беда.
 
Высокие святые идеалы
Как пыль смело коварством и свинцом,
И все свободы смяло и попрало
«Отца народов» твёрдым сапогом.
 
И всё же, всё же, много лет спустя
Ты вновь зажглась от пламени плакатов,
И вновь ты, героиня и дитя,
Поверила в посулы «демократов».
 
А «демократы», господи прости,
Всего-то и умели от рожденья,
Что в свой карман отчаянно грести
И всех толкать в пучину разоренья.
 
А что в недавнем прошлом, например?
Какие честь, достоинство и слава?
Была у нас страна СССР —
Великая и гордая держава.
 
Но ведь никак же допустить нельзя,
Чтоб жить стране без горя и тревоги!
Нашлись же вновь «удельные князья»,
А впрочем, нет! Какие там «князья»!
Сплошные крикуны и демагоги!


А здесь, в глухом чаду пожара
И как же нужно было развалить
Остаток юности губя,
И растащить все силы и богатства,
Мы ни единого удара
Чтоб нынче с ней не то что говорить,
Не отклонили от себя.
А даже и не думают считаться!


И знаем, что в оценке поздней
И сколько ж нужно было провести
Оправдан будет каждый час;
Лихих законов, бьющих злее палки,
Но в мире нет людей бесслезней,
Чтоб мощную державу довести
Надменнее и проще нас.
До положенья жалкой приживалки!
</pre></spoiler>
 
'''Молитва''' (1915. Духов день. Петроград)<spoiler><pre> 
И, далее уже без остановки,
Дай мне горькие годы недуга,
Они, цинично попирая труд,
Задыханья, бессонницу, жар,
К заморским дядям тащат и везут
Отыми и ребенка, и друга,
Леса и недра наши по дешёвке!
И таинственный песенный дар —
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над тёмной Россией
Стала облаком в славе лучей.
</pre></spoiler>
'''Мужество''' (1942. Ташкент)<spoiler><pre> 
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
              Навеки!
</pre></spoiler>
'''Родная земля''' (1961. Ленинград)<spoiler><pre>
        И в мире нет людей бесслезней,
        Надменнее и проще нас.
                              1922
В заветных ладанках не носим на груди,
О ней стихи навзрыд не сочиняем,
Наш горький сон она не бередит,
Не кажется обетованным раем.
Не делаем её в душе своей
Предметом купли и продажи,
Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,
О ней не вспоминаем даже.
Да, для нас это грязь на калошах,
Да, для нас это хруст на зубах.
И мы мелем, и месим, и крошим
Тот ни в чем не замешанный прах.
Но ложимся в неё и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно — своею.
</pre></spoiler>
'''Когда в тоске самоубийства''' (1917—1920[http://www.akhmatova.org/articles/articles.php?id=211])<spoiler><pre> 
Когда в тоске самоубийства
Народ гостей немецких ждал,
И дух суровый византийства
От русской церкви отлетал,


Когда приневская столица,
Да, Русь всегда доверчива. Всё так.
Забыв величие свое,
Но сколько раз в истории случалось,
Как опьяневшая блудница,
Как ни ломал, как ни тиранил враг,
Не знала, кто берет её,
Она всегда, рассеивая мрак,
Как птица Феникс, снова возрождалась!


Мне голос был. Он звал утешно,
А если так, то, значит, и теперь
Он говорил: «Иди сюда,
Всё непременно доброе случится,
Оставь свой край глухой и грешный,
И от обид, от горя и потерь
Оставь Россию навсегда.
Россия на куски не разлетится!


Я кровь от рук твоих отмою,
И грянет час, хоть скорый, хоть не скорый,
Из сердца выну черный стыд,
Когда Россия встанет во весь рост.
Я новым именем покрою
Могучая, от недр до самых звёзд
Боль поражений и обид».
И сбросит с плеч деляческие своры!


Но равнодушно и спокойно
Подымет к солнцу благодарный взор,
Руками я замкнула слух,
Сквозь искры слёз, взволнованный и чистый,
Чтоб этой речью недостойной
И вновь обнимет любящих сестёр,
Не осквернился скорбный дух.
Всех, с кем с недавних и недобрых пор
</pre></spoiler>
Так злобно разлучили шовинисты!


== '''Бехтеев''' Сергей Сергеевич ([[rwp:Бехтеев,_Сергей_Сергеевич|1879—1954]]) ==
Не знаю, доживём мы или нет
'''Царская Россия — кротость и смиренье…''' (30 мая 1952. Ницца)<spoiler><pre>
До этих дней, мои родные люди,
Царская Россия: — кротость и смиренье,
Но твёрдо верю: загорится свет,
У икон столетних жаркие молитвы,
Но точно знаю: возрожденье будет!
Жажда покаянья, сладость всепрощенья,
Жертвенная доблесть безкорыстной битвы…


Царская Россия: — говор колокольный,
Когда наступят эти времена?
Средь боров дремучих древних келий срубы,
Судить не мне. Но разлетятся тучи!
Радость и веселье встречи хлебосольной,
И знаю твёрдо: правдой зажжена,
О любви заветной шепчущие губы…
Ещё предстанет всем моя страна
И гордой, и великой, и могучей!
</poem></spoiler>


Царская Россия: — общий труд и служба,
'''Перекройка''' (1992){{якорь|1992-1}}
Твёрдая охрана мира и порядка,
Всех её сословий и народов дружба,
Вековой избыток щедрого достатка…


Царская Россия: — это быт былинный,
<spoiler><poem>
Это лад семейный, это строй свободный,
Сдвинув вместе для удобства парты,
Наш язык могучий, наш уклад старинный,
Две «учебно-творческие музы»
Удаль и отвага пляски хороводной.
Разложили красочную карту
Бывшего Советского Союза.


Царская Россия: — вера в подвиг ратный,
Молодость к новаторству стремится,
В торжество и славу мудрого правленья,
И, рождая новые привычки,
Небом данный свыше жребий благодатный
Полная идей географичка
Родине великой честного служенья…
Режет карту с бойкой ученицей.


Царская Россия: — помощь нищей братьи,
Всё летит со скоростью предельной,
Смелая защита от чужой угрозы,
Жить, как встарь, — сегодня не резон!
Матери счастливой нежное объятье,
Каждую республику отдельно
Доброю рукою вытертые слёзы…
С шуточками клеят на картон.


Царская Россия: — наша песнь родная,
Гордую, великую державу,
Без конца, без края большака дорога,
Что крепчала сотни лет подряд,
Царская Россия: — это Русь Святая,
Беспощадно ножницы кроят,
Та, что ищет правду, та, что верит в Бога!</pre></spoiler>
И — прощай величие и слава!


== '''Блок''' Александр Александрович ([[rwp:Блок,_Александр_Александрович|1880—1921]]) ==
От былых дискуссий и мытарств
'''Скифы''' (30 января 1918)<spoiler><pre>
Не осталось даже и подобья:
Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.
Будет в школе новое пособье
Попробуйте, сразитесь с нами!
«Карты иностранных государств».
Да, скифы — мы! Да, азиаты мы,
С раскосыми и жадными очами!


Для вас — века, для нас — единый час.
И, свершая жутковатый «труд»,
Мы, как послушные холопы,
Со времён Хмельницкого впервые
Держали щит меж двух враждебных рас
Ножницы напористо стригут
Монголов и Европы!
И бегут, безжалостно бегут
Между Украиной и Россией.


Века, века ваш старый горн ковал
Из-за тучи вырвался закат,
И заглушал грома, лавины,
Стала ярко-розовою стенка.
И дикой сказкой был для вас провал
А со стенки классики глядят:
И Лиссабона, и Мессины!
Гоголь, Пушкин. Чехов и Шевченко.


Вы сотни лет глядели на Восток
Луч исчез и появился вновь.
Копя и плавя наши перлы,
Стал багрянцем наливаться свет.
И вы, глумясь, считали только срок,
Показалось вдруг, что это кровь
Когда наставить пушек жерла!
Капнула из карты на паркет…


Вот — срок настал. Крылами бьет беда,
Где-то глухо громыхают грозы,
И каждый день обиды множит,
Ветер зябко шелестит в ветвях,
И день придет — не будет и следа
И блестят у классиков в глазах
От ваших Пестумов, быть может!
Тихо навернувшиеся слёзы…
</poem></spoiler>


О, старый мир! Пока ты не погиб,
<br clear=all>
Пока томишься мукой сладкой,
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!


Россия — Сфинкс. Ликуя и скорбя,
== '''Ахматова''' Анна Андреевна ([[runi:Ахматова, Анна Андреевна|1889—1966]]) ==
И обливаясь черной кровью,
[[Файл:Olga kardovskaya portret ahmatovoy 1914 szh 16.jpg|thumb|200px|Анна Ахматова, портрет работы О. Л. Кардовской (1914)]]
Она глядит, глядит, глядит в тебя
'''«Не с теми я, кто бросил землю…»''' (1922. Июль. Петроград){{якорь|1922-1}}
И с ненавистью, и с любовью!..


Да, так любить, как любит наша кровь,
<spoiler><poem>
Никто из вас давно не любит!
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.


Забыли вы, что в мире есть любовь,
Но вечно жалок мне изгнанник,
Которая и жжёт, и губит!
Как заключённый, как больной.
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой.


Мы любим все — и жар холодных числ,
А здесь, в глухом чаду пожара
И дар божественных видений,
Остаток юности губя,
Нам внятно всё — и острый галльский смысл,
Мы ни единого удара
И сумрачный германский гений…
Не отклонили от себя.


Мы помним всё — парижских улиц ад,
И знаем, что в оценке поздней
И венецьянские прохлады,
Оправдан будет каждый час;
Лимонных рощ далекий аромат,
Но в мире нет людей бесслёзней,
И Кельна дымные громады…
Надменнее и проще нас.
</poem></spoiler>


Мы любим плоть — и вкус её, и цвет,
'''Молитва''' (1915. Духов день. Петроград){{якорь|1915-1}}
И душный, смертный плоти запах…
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжёлых, нежных наших лапах?


Привыкли мы, хватая под уздцы
<spoiler><poem>
Играющих коней ретивых,
Дай мне горькие годы недуга,
Ломать коням тяжёлые крестцы,
Задыханья, бессонницу, жар,
И усмирять рабынь строптивых…
Отыми и ребёнка, и друга,
И таинственный песенный дар —
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над тёмной Россией
Стала облаком в славе лучей.
</poem></spoiler>


Придите к нам! От ужасов войны
'''Мужество''' (1942. Ташкент) {{якорь|1942-1}}
Придите в мирные обьятья!
Пока не поздно — старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем — братья!


А если нет нам нечего терять,
<spoiler><poem>
И нам доступно вероломство!
Мы знаем, что ныне лежит на весах
Века, века вас будет проклинать
И что совершается ныне.
Больное позднее потомство!
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мёртвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесём,
И внукам дадим, и от плена спасём
                    Навеки!
</poem></spoiler>
 
'''Родная земля''' (1961. Ленинград){{якорь|1961-2}}


Мы широко по дебрям и лесам
<spoiler><poem>
Перед Европою пригожей
    И в мире нет людей бесслёзней,
Расступимся! Мы обернемся к вам
    Надменнее и проще нас.
Своею азиатской рожей!
                          ''1922''


Идите все, идите на Урал!
В заветных ладанках не носим на груди,
Мы очищаем место бою
О ней стихи навзрыд не сочиняем,
Стальных машин, где дышит интеграл,
Наш горький сон она не бередит,
С монгольской дикою ордою!
Не кажется обетованным раем.
Не делаем её в душе своей
Предметом купли и продажи,
Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,
О ней не вспоминаем даже.
Да, для нас это грязь на калошах,
Да, для нас это хруст на зубах.
И мы мелем, и месим, и крошим
Тот ни в чём не замешанный прах.
Но ложимся в неё и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно — своею.
</poem></spoiler>


Но сами мы — отныне вам не щит,
'''«Когда в тоске самоубийства…»''' (1917—1920)<ref>Стихотворение датировано самой Ахматовой 1917 годом, но описываемые исторические события произошли в 1918 году. В самой первой опубликованной редакции 1918 года отсутствовало 5-е четверостишие, оно появится весной 1920 года. В сборнике, изданном в 1921 году, в связи с изменением обстоятельств была выброшена вторая строфа. В 1940 году вырезаны цензурой уже первые две строфы. А здесь приводится контаминированная редакция из сборника стихов 2000 года, подготовленного Н. И. Крайневой. [http://ahmatova.niv.ru/ahmatova/kritika/ivanova-o-tekstologii-i-datirovke.htm]</ref>{{якорь|1920-1}}
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.


Не сдвинемся, когда свирепый гунн
<spoiler><poem>
В карманах трупов будет шарить,
Когда в тоске самоубийства
Жечь города, и в церковь гнать табун,
Народ гостей немецких ждал,
И мясо белых братьев жарить!..
И дух суровый византийства
От русской церкви отлетал,


В последний раз — опомнись, старый мир!
Когда приневская столица,
На братский пир труда и мира,
Забыв величие своё,
В последний раз на светлый братский пир
Как опьяневшая блудница,
Сзывает варварская лира!</pre></spoiler>
Не знала, кто берёт её,
'''Россия''' (18 октября 1908)<spoiler><pre>
Опять, как в годы золотые,
Три стёртых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные
В расхлябанные колеи…


Россия, нищая Россия,
Мне голос был. Он звал утешно,
Мне избы серые твои,
Он говорил: «Иди сюда,
Твои мне песни ветровые,
Оставь свой край глухой и грешный,
Как слезы первые любви!
Оставь Россию навсегда.


Тебя жалеть я не умею
Я кровь от рук твоих отмою,
И крест свой бережно несу…
Из сердца выну чёрный стыд,
Какому хочешь чародею
Я новым именем покрою
Отдай разбойную красу!
Боль поражений и обид».


Пускай заманит и обманет,
Но равнодушно и спокойно
Не пропадёшь, не сгинешь ты,
Руками я замкнула слух,
И лишь забота затуманит
Чтоб этой речью недостойной
Твои прекрасные черты…
Не осквернился скорбный дух.
</poem></spoiler>


Ну что ж? Одной заботой боле —
'''С самолёта''' (май 1944) {{якорь|1944-1}}
Одной слезой река шумней
А ты всё та же — лес, да поле,
Да плат узорный до бровей…


И невозможное возможно,
<spoiler><poem>
Дорога долгая легка,
            1
Когда блеснёт в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!..</pre></spoiler>


== '''Брюсов''' Валерий Яковлевич ([[rwp:Брюсов, Валерий Яковлевич|1873—1924]]) ==
На сотни верст, на сотни миль,
'''России''' (1920)<spoiler><pre>
На сотни километров
В стозарном зареве пожара,
Лежала соль, шумел ковыль,
Под ярый вопль вражды всемирной,
Чернели рощи кедров.
В дыму неукрощенных бурь,
Как в первый раз я на неё,
Твой облик реет властной чарой:
На Родину, глядела.
Венец рубинный и сапфирный
Я знала: это всё моё —
Превыше туч пронзил лазурь!
Душа моя и тело.


Россия! в злые дни Батыя
            2
Кто, кто монгольскому потопу
Возвёл плотину, как не ты?
Чья, в напряжённой воле, выя,
За плату рабств, спасла Европу
От Чингис-хановой пяты?


Но из глухих глубин позора,
Белым камнем тот день отмечу,
Из тьмы бессменных унижений,
Когда я о победе пела,
Вдруг, ярким выкриком костра, —
Когда я победе навстречу,
Не ты ль, с палящей сталью взора,
Обгоняя солнце, летела.
Взнеслась к державности велений
В дни революции Петра?


И вновь, в час мировой расплаты,
            3
Дыша сквозь пушечные дула,
Огня твоя хлебнула грудь, —
Всех впереди, страна-вожатый,
Над мраком факел ты взметнула,
Народам озаряя путь.


Что ж нам пред этой страшной силой?
И весеннего аэродрома
Где ты, кто смеет прекословить?
Шелестит под ногой трава.
Где ты, кто может ведать страх?
Дома, дома — ужели дома!
Нам — лишь вершить, что ты решила,
Как всё ново и как знакомо,
Нам быть с тобой, нам — славословить
И такая в сердце истома,
Твоё величие в веках!</pre></spoiler>
Сладко кружится голова…
'''Только русский''' (1919)<spoiler><pre>
В свежем грохоте майского грома
Только русский, знавший с детства
Победительница Москва!
Тяжесть вечной духоты,
</poem></spoiler>
С жизнью взявший, как наследство,
Дедов страстные мечты;


Тот, кто выпил полной чашей
<br clear=all>
Нашей прошлой правды муть,—
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Без притворства может к нашей
Новой вольности примкнуть!


Мы пугаем. Да, мы дики,
== '''Белов''' Василий Иванович ([[runi:Белов, Василий Иванович|1932—2012]]) ==
Тёсан грубо наш народ;
[[Файл:Vasilii_Belov.jpg|thumb|200px|Василий Белов]]
Ведь века над ним владыки
'''Россия''' (1961){{якорь|1961-3}}
Простирали тяжкий гнёт,
 
<spoiler><poem>
Она меня не приласкала,
а обняла с железной хваткой,
жалеть и нянчиться не стала,
в борьбу втянула без остатка.
 
Борьба! Какое, скажут, слово-то, —
давно оскомину набило,
но в мире, надвое расколотом,
меня оно всегда будило.
 
Будило утром, днём и вечером
от сна, от голубого детства.
Борьба! И больше делать нечего
и никуда уже не деться.
 
А мир, велик, суров и радостен,
моей Отчизной огорошен,
всё меньше в жизни дряхлой гадости,
всё больше свежести хорошей!


Выполняя труд тяжёлый,
Но если я уйду из боя
Загнан, голоден и наг,
для тишины и для бессилья,
Он не знал дороги в школы,
ты не бери меня с собою,
Он был чужд вселенских благ;
ты прокляни меня, Россия!
</poem></spoiler>


Просвещенья ключ целебный
'''«Заросла ты, Москва, бузиной…»''' (1993){{якорь|1993-2}}
Скрыв, бросали нам цари
Лишь хоругви, лишь молебны,
В пёстрых красках алтари!


И когда в толпе шумливой,
<spoiler><poem>
Слышишь брань и буйный крик,
    И врагу никогда не добиться,
Вникни думой терпеливой
    Чтоб склонилась твоя голова,
В новый, пламенный язык.
    Дорогая моя столица,
    Золотая моя Москва.
        ''Из песни военного времени''


Ты расслышишь в нём, что прежде
Заросла ты, Москва, бузиной,
Не звучало нам вовёк:
и тебя поделили по-братски
В нём теперь — простор надежде,
атлантический холод ночной
В нём — свободный человек.
и безжалостный зной азиатский.


Чьи-то цепи где-то пали,
Не боялась железных пантер,
Что-то взято навсегда,
у драконов не клянчила милость,
Люди новые восстали
отзовись, почему же теперь
Здесь, в республике труда.
золотому тельцу поклонилась?


Полюби ж в толпе вседневный
Все заставы сгорели дотла,
Шум её, и гул, и гам,—
караульщики слепы и глухи,
Даже грубый, даже гневный,
и святые твои купола
Даже с бранью пополам!</pre></spoiler>
облепили зловещие духи.


== '''Васильев''' Сергей Александрович ([[rwp:Васильев,_Сергей_Александрович_(поэт)|1911—1975]]) ==
Притомясь в поднебесной игре,
'''Родная земля''' (1958. Алтай, Поспелихинский район)<spoiler><pre>
опускаются с ревом и писком
Поля, да богатства лесные,
в тишину на Поклонной горе,
да синих озёр благодать.
в суету на холме Боровицком.
Россия, Россия, Россия!
 
Границ красоте не видать.
Днём и ночью по жилам антенн
Ещё лишь вчера в Адыгее
ядовитая влага струится…
я гостем на празднике был,
Угодила в египетский плен
гулял по зелённым аллеям,
золотая моя столица!
вино виноградное пил.
</poem></spoiler>
А ныне уже, оставляя
 
от шин вездехода следы,
<br clear=all>
качу по равнине Алтая
[[#вернуться к содержанию||^|]]
в пшеничных полях Кулунды.
 
Казалось бы, что тут такого —
== '''Бехтеев''' Сергей Сергеевич ([[runi:Бехтеев, Сергей Сергеевич|1879—1954]]) ==
здесь дышит Сибирь, там Кавказ,
[[Файл:Behteev.jpg|thumb|200px|Сергей Бехтеев]]
но вдумайтесь: честное слово,
'''«Царская Россия — кротость и смиренье…»''' (30 мая 1952. Ницца) {{якорь|1952-1}}
на сказку похож мой рассказ.
 
Ведь эти различья земные —
<spoiler><poem>
черты одного же лица:
Царская Россия: — кротость и смиренье,
Россия, Россия, Россия!
У икон столетних жаркие молитвы,
Ни края ей нет, ни конца.
Жажда покаянья, сладость всепрощенья,
Подвластны винтам самолёта,
Жертвенная доблесть безкорыстной битвы…
лучась, подо мною прошли
 
в осеннем багрянце широты
Царская Россия: — говор колокольный,
великой российской земли.
Средь боров дремучих древних келий срубы,
И всюду, на всём расстоянье,
Радость и веселье встречи хлебосольной,
на запад, на юг, на восток —
О любви заветной шепчущие губы…
огней молодое сиянье,
 
бессчётные стрелы дорог.
Царская Россия: — общий труд и служба,
Сады, корпуса заводские,
Твёрдая охрана мира и порядка,
гигантские склады зерна.
Всех её сословий и народов дружба,
Россия, Россия, Россия!
Вековой избыток щедрого достатка…
Ты ленинской мыслью сильна.
 
Недаром к борьбе пробудила
Царская Россия: — это быт былинный,
ты честных своих сыновей
Это лад семейный, это строй свободный,
и миру всему возвестила
Наш язык могучий, наш уклад старинный,
о солнечной правде своей.
Удаль и отвага пляски хороводной.
Живёт, молодеет, мужает,
 
людские сердца веселя,
Царская Россия: — вера в подвиг ратный,
большие растит урожаи
В торжество и славу мудрого правленья,
родная навеки земля.
Небом данный свыше жребий благодатный
Россия, Россия, Россия!
Родине великой честного служенья…
Бессмертны на все времена
 
знамёна твои боевые,
Царская Россия: — помощь нищей братьи,
героев твоих имена.</pre></spoiler>
Смелая защита от чужой угрозы,
'''Россия''' (1946)<spoiler><pre>
Матери счастливой нежное объятье,
Люблю тебя, моя Россия,
Доброю рукою вытертые слёзы…
за ясный свет твоих очей,
 
за ум, за подвиги святые,
Царская Россия: — наша песнь родная,
за голос звонкий, как ручей.
Без конца, без края большака дорога,
Одною общею судьбою
Царская Россия: — это Русь Святая,
навеки связанный с тобой,
Та, что ищет правду, та, что верит в Бога!
горжусь, как матерью, тобою,
</poem></spoiler>
благословляющей на бой.
 
В день расставанья, в миг разлуки
<br clear=all>
целую мысленно всегда
[[#вернуться к содержанию||^|]]
твои натруженные руки
 
в часы бессменного труда.
== '''Блок''' Александр Александрович ([[runi:Блок, Александр Александрович|1880—1921]]) ==
В глухую ночь грозы военной
[[Файл:Alexander Blok.jpeg|thumb|200px|Александр Блок]]
и в светлый полдень торжества
'''[[Скифы (Блок)|Скифы]]''' (30 января 1918){{якорь|1918-1}}
несу в себе, как дар бесценный,
 
огонь великого родства…
<spoiler><poem>
Люблю твои луга и нивы,
                    Панмонголизм! Хоть имя дико,
прозрачный зной твоих равнин,
                    Но мне ласкает слух оно.
к воде склонившиеся ивы,
                                  Владимир Соловьёв
верха пылающих рябин.
 
Люблю тебя с твоей тайгою,
Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.
с воспетым трижды камышом,
Попробуйте, сразитесь с нами!
с великой Волгою-рекою,
Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы,
с могучим, быстрым Иртышем.
С раскосыми и жадными очами!
Люблю, глубоко понимаю,
 
твержу всем сердцем наизусть
Для вас — века, для нас — единый час.
всё то, что гордо называю
Мы, как послушные холопы,
одним широким словом: Русь.
Держали щит меж двух враждебных рас
Но я пою и славлю ныне
Монголов и Европы!
не твой ромашковый покой,
 
а славлю Русь, как героиню,
Века, века ваш старый горн ковал
как землю, гордости людской.
И заглушал грома, лавины,
Люблю тебя, моя Россия,
И дикой сказкой был для вас провал
за твой характер боевой,
И Лиссабона, и Мессины!
за испытанья грозовые,
 
за величавый облик твой.
Вы сотни лет глядели на Восток
Люблю за то, что первой в мире
Копя и плавя наши перлы,
законы рабства истребя,
И вы, глумясь, считали только срок,
бесправья тягостные гири
Когда наставить пушек жерла!
ты гневно сбросила с себя.
 
Что на развалинах царизма
Вот — срок настал. Крылами бьёт беда,
своею собственной рукой
И каждый день обиды множит,
воздвигла ты, моя Отчизна,
И день придёт — не будет и следа
мир справедливости большой.
От ваших Пестумов, быть может!
И в час, когда пора настала
 
оборонить его в бою,
О, старый мир! Пока ты не погиб,
ты в полный рост отважно встала
Пока томишься мукой сладкой,
за правду светлую свою.
Остановись, премудрый, как Эдип,
Люблю тебя за то, что снова
Пред Сфинксом с древнею загадкой!
в борьбе свободу ты спасла,
 
что ты решающее слово
Россия — Сфинкс. Ликуя и скорбя,
с мечом в руках произнесла.
И обливаясь чёрной кровью,
Что, победив, стряхнув усталость,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
неколебима и тверда
И с ненавистью, и с любовью!..
ты вновь примером оказалась,
 
на стройке мирного труда.
Да, так любить, как любит наша кровь,
Твои штыки на солнце блещут,
Никто из вас давно не любит!
тебя друзья боготворят.
 
Твоя ликующая сила
Забыли вы, что в мире есть любовь,
под сенью стягов огневых
Которая и жжёт, и губит!
объединила и сплотила
 
семью республик молодых.
Мы любим всё — и жар холодных числ,
Не счесть теперь твои богатства,
И дар божественных видений,
не разомкнуть священных уз,
Нам внятно всё — и острый галльский смысл,
не разделить знамёна братства
И сумрачный германский гений…
и не расторгнуть их союз.
 
Прямым путём деяний славных
Мы помним всё — парижских улиц ад,
ты с честью вышла на простор
И венецьянские прохлады,
по праву первой среди равных
Лимонных рощ далёкий аромат,
твоих пятнадцати сестёр.
И Кёльна дымные громады…
</pre></spoiler>
 
Мы любим плоть — и вкус её, и цвет,
И душный, смертный плоти запах…
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжёлых, нежных наших лапах?
 
Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжёлые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых…
 
Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные обьятья!
Пока не поздно — старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем — братья!
 
А если нет — нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века вас будет проклинать
Больное позднее потомство!
 
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернёмся к вам
Своею азиатской рожей!


== '''Вертинский''' Александр Николаевич ([[rwp:Вертинский,_Александр_Николаевич|1889—1957]]) ==
Идите все, идите на Урал!
'''О нас и о Родине''' (1935)<spoiler><pre> 
Мы очищаем место бою
Проплываем океаны,
Стальных машин, где дышит интеграл,
Бороздим материки
С монгольской дикою ордою!
И несем в чужие страны
Чувство русское тоски.


И никак понять не можем,
Но сами мы — отныне вам не щит,
Что в сочувствии чужом
Отныне в бой не вступим сами,
Только раны мы тревожим,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
А покоя не найдём.
Своими узкими глазами.
 
Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!..
 
В последний раз — опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!
</poem></spoiler>


И пора уже сознаться,
'''Россiя''' (18 октября 1908)<ref>Приводится в дореволюционной орфографии по [https://dlib.rsl.ru/viewer/01004202753#?page=33 изданию 1915 года] в связи с неправильным переводом с русского на русский.[https://vz.ru/opinions/2018/10/11/945597.html]</ref>{{якорь|1908-1}}
Что напрасен дальний путь,
Что довольно улыбаться,
Извиняться как-нибудь.


Что пора остановиться,
<spoiler><poem>
Как-то где-то отдохнуть
Опять, какъ в годы золотые,
И спокойно согласиться,
Три стёртыхъ треплются шлеи,
Что былого не вернуть.
И вязнутъ спицы росписныя
Въ расхлябанныя колеи…


И еще понять беззлобно,
Россiя, нищая Россiя,
Что свою, пусть злую, мать
Мнѣ избы сѣрые твои,
Все же как-то неудобно
Твои мнѣ пѣсни вѣтровыя,
Вечно в обществе ругать.
Какъ слёзы первыя любви!


А она цветет и зреет,
Тебя жалѣть я не умѣю
Возрожденная в Огне,
И крестъ свой бережно несу…
И простит и пожалеет
Какому хочешь чародѣю
И о вас и обо мне!..
Отдай разбойную красу!
</pre></spoiler>


Пускай заманитъ и обманетъ, —
Не пропадёшь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманитъ
Твои прекрасныя черты…


== '''Волошин''' Максимилиан Александрович ([[rwp:Волошин,_Максимилиан_Александрович|1877—1932]]) ==
Ну что жъ? Одной заботой болѣ —
'''Заклинание''' (19 июня 1920, Коктебель)<spoiler><pre>
Одной слезой рѣка шумнѣй
        (От усобиц)
А ты всё та же — лѣс, да поле,
Да платъ узорный до бровей…


Из крови, пролитой в боях,
И невозможное возможно,
Из праха обращённых в прах,
Дорога долгая легка,
Из мук казнённых поколений,
Когда блеснётъ въ дали дорожной
Из душ, крестившихся в крови,
Мгновенный взоръ изъ-подъ платка,
Из ненавидящей любви,
Когда звенитъ тоской острожной
Из преступлений, исступлений —
Глухая пѣсня ямщика!..
Возникнет праведная Русь.
</poem></spoiler>


Я за неё за всю молюсь
'''«Грешить бесстыдно, непробудно…»''' (1914){{якорь|1914-1}}
И верю замыслам предвечным:
Её куют ударом мечным,
Она мостится на костях,
Она святится в ярых битвах,
На жгучих строится мощах,
В безумных плавится молитвах.</pre></spoiler>
'''Мир''' (23 ноября 1917)<spoiler><pre> 
С Россией кончено… На последях
Её мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях,


Распродали на улицах: не надо ль
<spoiler><poem>
Кому земли, республик, да свобод,
Грешить бесстыдно, непробудно,
Гражданских прав? И родину народ
Счёт потерять ночам и дням,
Сам выволок на гноище, как падаль.
И, с головой от хмеля трудной,
Пройти сторонкой в Божий храм.


О, Господи, разверзни, расточи,
Три раза преклониться долу,
Пошли на нас огнь, язвы и бичи,
Семь — осенить себя крестом,
Германцев с запада, Монгол с востока,
Тайком к заплёванному полу
Горячим прикоснуться лбом.


Отдай нас в рабство вновь и навсегда,
Кладя в тарелку грошик медный,
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Три, да ещё семь раз подряд
Иудин грех до Страшного Суда!
Поцеловать столетний, бедный
</pre></spoiler>
И зацелованный оклад.
'''Россия''' (1915)<spoiler><pre> 
Враждующих скорбный гений
Братским вяжет узлом,
И зло в тесноте сражений
Побеждается горшим злом.


Взвивается стяг победный…
А воротясь домой, обмерить
Что в том, Россия, тебе?
На тот же грош кого-нибудь,
Пребудь смиренной и бедной –
И пса голодного от две́ри,
Верной своей судьбе.
Икнув, ногою отпихнуть.


Люблю тебя побеждённой,
И под лампадой у иконы
Поруганной и в пыли,
Пить чай, отщёлкивая счёт,
Таинственно осветлённой
Потом переслюнить купоны,
Всей красотой земли.
Пузатый отворив комод,


Люблю тебя в лике рабьем,
И на перины пуховые
Когда в тишине полей
В тяжёлом завалиться сне…
Причитаешь голосом бабьим
Да, и такой, моя Россия,
Над трупами сыновей.
Ты всех краёв дороже мне.
</poem></spoiler>


Когда сердце никнет и блещет,
<br clear=all>
Когда связав по ногам,
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Наотмашь хозяин хлещет
Тебя по кротким глазам.


Сильна ты нездешней мерой,
== '''Боков''' Виктор Фёдорович ([[runi:Боков, Виктор Фёдорович|1914—2009]]) ==
Нездешней страстью чиста,
[[Файл:Виктор Боков.jpg|thumb|200px|Виктор Боков]]
Неутолённой верой
'''Откуда начинается Россия?''' (1962) {{якорь|1962-1}}
Твои запеклись уста.


Дай слов за тебя помолиться,
<spoiler><poem>
Понять твоё бытиё,
Откуда начинается Россия?
Твоей тоске причаститься,
С Курил? С Камчатки? Или с Командор?
Сгореть во имя твоё.
О чём грустят глаза её степные
</pre></spoiler>
Над камышами всех её озёр?
Россия начинается с пристрастья
  к труду,  
    к терпенью,  
      к правде,  
        к доброте.  
Вот в чем её звезда. Она прекрасна!
Она горит и светит в темноте.


== '''Гиппиус''' Зинаида Николаевна ([[rwp:Гиппиус,_Зинаида_Николаевна|1869—1945]]) ==
Отсюда все дела её большие,
'''Так есть''' (1918)<spoiler><pre> 
Её неповторимая судьба.
Если гаснет свет — я ничего не вижу.
И если ты причастен к ней
Если человек зверь я его ненавижу.
Россия
Если человек хуже зверя — я его убиваю.
Не с гор берёт начало, а с тебя!
Если кончена моя Россия — я умираю.
</poem></spoiler>
</pre></spoiler>


== '''Глинка''' Фёдор Николаевич ([[rwp:Глинка,_Фёдор_Николаевич|1786—1880]]) ==
'''«Я видел Русь у берегов Камчатки…»''' (1965) {{якорь|1965-3}}
'''Ура!''' (1854)<spoiler><pre>
Ура!.. На трёх ударим рАзом,
Не даром же трёхгранный штык
«Ура»! — отгрянет над Кавказом,
В Европу грянет тот же клик!..
И двадцать шло на нас народов,
Но Русь управилась с гостьми:
Их кровь замыла след походов;
Поля белелись их костьми.


Тогда спасали мы родную
<spoiler><poem>
Страну и честь, и Царский трон;
Я видел Русь у берегов Камчатки.
Тогда о нашу грудь стальную
Мне не забыть, наверно, никогда:
Расшибся сам Наполеон!..  
Холодным взмывом скал земля кончалась,
А дальше шла солёная вода.


Теперь же вздрогни, вся природа!
Я видел Русь в её степном обличье:
Во сне не снилось никому:  
Сурки свистели, зной валил волов,
Два христианские народа
На ковылях с эпическим величьем
На нас грозятся за чалму!!
Распластывались тени от орлов.


Но год двенадцатый не сказки,  
Я видел Русь лесную, боровую,
И Запад видел не во сне,  
Где рыси, глухари-бородачи,
Как двадцати народов каски
Где с ружьецом идут напропалую
Валялись на Бородине.
Охотники, темней, чем кедрачи.
И видел, что за все лишенья,  
Пришли с царём пощады мы ж,  
И белым знаменем прощенья
Прикрыли трепетный Париж.  


И видел, что коня степного
Я видел Русь в иконах у Рублёва —
На Сену пить водил калмык,
Глаза, как окна, свет их нестерпим,
И в Тюильри у часового
Я узнавал черты лица родного,
Сиял, как дома, русский штык!..  
Как матери родной, был предан им.


И сын пределов енисейских,  
Ни на каких дорогах и дорожках
Или придонский наш казак,  
Я, сын Руси, забыть её не мог!
В полях роскошных Елисейских,
Она в меня легла, как гриб в лукошко,
Походный ставил свой бивак…
Как дерево в пазы и мягкий мох.
</poem></spoiler>


Но засорив поля картечью,
<br clear=all>
В Париже русский мирно жил,
[[#вернуться к содержанию||^|]]
И бойкою французской речью
Да русским золотом сорил.


И после, на Москве сожжённой
== '''Брюсов''' Валерий Яковлевич ([[runi:Брюсов, Валерий Яковлевич|1873—1924]]) ==
И над нетронутой Невой,
[[Файл:Valery Bryusov c. 1900.jpg|thumb|200px|Валерий Брюсов]]
Никем, нигде не оскорблённый
'''России''' (1920){{якорь|1920-2}}
Француз с британцем был, как свой.  
Но что же? За хлеб-соль и дружбу
Предав наш символ за Коран,
Вы к туркам поступили в службу
И отступились христиан!!
Что ж скажет летопись пред светом
Про нечестивый ваш союз?
Британец в сделке с Магометом,
И — стыд! Отурчился француз!!


Но тщетны ваши упованья
<spoiler><poem>
Взять верх на суше и морях:  
В стозарном зареве пожара,
Спросите древние сказанья
Под ярый вопль вражды всемирной,
О русском мужестве в боях…
В дыму неукрощённых бурь, —
Твой облик реет властной чарой:
Венец рубинный и сапфирный
Превыше туч пронзил лазурь!


Спроситесь и с полями битвы,  
Россия! в злые дни Батыя
Как русским святы честь и долг
Кто, кто монгольскому потопу
И как доходны их молитвы
Возвёл плотину, как не ты?
И как велик российский Бог!!!
Чья, в напряжённой воле, выя,
За плату рабств, спасла Европу
От Чингис-хановой пяты?


Знакома ль вам пучина Понта?
Но из глухих глубин позора,
Спросите у неё самой:
Из тьмы бессменных унижений,
Каков был пламень горизонта,  
Вдруг, ярким выкриком костра, —
Когда горело под Чесмой?..
Не ты ль, с палящей сталью взора,
Взнеслась к державности велений
В дни революции Петра?


Что ж вас гордят так ваши силы
И вновь, в час мировой расплаты,
И ваш высокопарный флот?!
Дыша сквозь пушечные дула,
Есть и у нас в морях ветрила
Огня твоя хлебнула грудь,
И колесистый пароход!..
Всех впереди, страна-вожатый,
     
Над мраком факел ты взметнула,
И наш моряк с мятежной влагой
Народам озаряя путь.
Не меньше вашего знаком…
И русской там возьмёт отвагой,  
Где не придется взять числом… 
           
Так знайте, ваши все мытарства,  
Расчёт и вычет — всё мечта!
Вам русского не сдвинуть царства:
Оно с Христом и за Христа!..
</pre></spoiler>


== '''Друнина''' Юлия Владимировна ([[rwp:Друнина,_Юлия_Владимировна|1924—1991]]) ==
Что ж нам пред этой страшной силой?
'''О, Россия!..''' (1955)<spoiler><pre> 
Где ты, кто смеет прекословить?
О, Россия!
Где ты, кто может ведать страх?
С нелегкой судьбою страна…
Нам — лишь вершить, что ты решила,
У меня ты, Россия,
Нам — быть с тобой, нам — славословить
Как сердце, одна.
Твоё величие в веках!
Я и другу скажу,
</poem></spoiler>
Я скажу и врагу —
Без тебя,
Как без сердца,
Прожить не смогу…
</pre></spoiler>


== '''Евтушенко''' Евгений Александрович ([[rwp:Евтушенко,_Евгений_Александрович|род. 1932]]) ==
'''Только русский''' (1919){{якорь|1919-1}}
'''Идут белые снеги''' (1965)<spoiler><pre> 
Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.


Чьи-то души бесследно,
<spoiler><poem>
растворяясь вдали,
Только русский, знавший с детства
словно белые снеги,
Тяжесть вечной духоты,
идут в небо с земли.
С жизнью взявший, как наследство,
Дедов страстные мечты;


Идут белые снеги…
Тот, кто выпил полной чашей
И я тоже уйду.
Нашей прошлой правды муть,—
Не печалюсь о смерти
Без притворства может к нашей
и бессмертья не жду.
Новой вольности примкнуть!


я не верую в чудо,
Мы пугаем. Да, мы — дики,
я не снег, не звезда,
Тёсан грубо наш народ;
и я больше не буду
Ведь века над ним владыки
никогда, никогда.
Простирали тяжкий гнёт,


И я думаю, грешный,
Выполняя труд тяжёлый,
ну, а кем же я был,
Загнан, голоден и наг,
что я в жизни поспешной
Он не знал дороги в школы,
больше жизни любил?
Он был чужд вселенских благ;


А любил я Россию
Просвещенья ключ целебный
всею кровью, хребтом —
Скрыв, бросали нам цари
её реки в разливе
Лишь хоругви, лишь молебны,
и когда подо льдом,
В пёстрых красках алтари!


дух её пятистенок,
И когда в толпе шумливой,
дух её сосняков,
Слышишь брань и буйный крик,
её Пушкина, Стеньку
Вникни думой терпеливой
и её стариков.
В новый, пламенный язык.


Если было несладко,
Ты расслышишь в нём, что прежде
я не шибко тужил.
Не звучало нам вовек:
Пусть я прожил нескладно,
В нём теперь — простор надежде,
для России я жил.
В нём — свободный человек.


И надеждою маюсь,
Чьи-то цепи где-то пали,
(полный тайных тревог)
Что-то взято навсегда,
что хоть малую малость
Люди новые восстали
я России помог.
Здесь, в республике труда.
 
Полюби ж в толпе вседневный
Шум её, и гул, и гам,—
Даже грубый, даже гневный,
Даже с бранью пополам!
</poem></spoiler>


Пусть она позабудет,
<br clear=all>
про меня без труда,
[[#вернуться к содержанию||^|]]
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.


Идут белые снеги,
== '''Бушин''' Владимир Сергеевич ([[runi:Бушин, Владимир Сергеевич|1924—2019]]) ==
как во все времена,
[[Файл:Bushin.jpg|thumb|200px|Владимир Бушин]]
как при Пушкине, Стеньке
'''Моё время''' (1999){{якорь|1999-1}}
и как после меня,


Идут снеги большие,
<spoiler><poem>
аж до боли светлы,
Я жил во времена Советов.
и мои, и чужие
И видел всё и убеждён:
заметая следы.
Для тружеников, для поэтов
Достойней не было времён.


Быть бессмертным не в силе,
Я жил в Стране Социализма.
но надежда моя:
И взвесил все её дела
если будет Россия,
И понял: никогда Отчизна
значит, буду и я.
Сильней и краше не была.
</pre></spoiler>


== '''Есенин''' Сергей Александрович ([[rwp:Есенин,_Сергей_Александрович|1895—1925]]) ==
Я жил во времена Союза
'''Гой ты, Русь, моя родная''' (1914)<spoiler>
В семье несметных языков,
[[File:Esenin_Moscow_1922.jpg|Сергей Есенин (1921)|thumb|200px|left|Сергей Есенин]]
Где дружбы дух и братства узы
<br clear=all>
Страну хранили от врагов.
[[File:Esenin_Moscow_1922.jpg|Сергей Есенин (1921)|thumb|200px|Сергей Есенин]]
<pre>
Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты — в ризах образа…
Не видать конца и края —
Только синь сосет глаза.


Как захожий богомолец,
Я жил в эпоху Пятилеток,
Я смотрю твои поля.
И был голодным иногда,
А у низеньких околиц
Но видел я — мой глаз был меток, —
Звонно чахнут тополя.
Нам светит горняя звезда.


Пахнет яблоком и медом
Да, ошибались мы во многом,
По церквам твой кроткий Спас.
Но первыми прорвали мрак.
И гудит за корогодом
И в Судный день, представ пред Богом,
На лугах веселый пляс.
Мы развернём наш Красный Флаг.
</poem></spoiler>


Побегу по мятой стежке
'''Русским''' (31 декабря 2009. Красновидово){{якорь|2009-1}}
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.


Если крикнет рать святая:
<spoiler><poem>
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Таких в долгой жизни я много видал.
Я скажу: «Не надо рая,
С дней юных законом их стало:
Дайте родину мою».</pre></spoiler>
Если России не всё ты отдал,
'''Русь советская''' (1924)<spoiler><pre>
Значит, отдал ты мало.
Тот ураган прошёл.  Нас мало уцелело.
   
На перекличке дружбы многих нет.
Пусть ты и честно, и праведно жил
Я вновь вернулся в край осиротелый,
И хлеб зарабатывал по{{Ударение}}том,
В котором не был восемь лет.
Но если не всё для страны совершил,
Считаться не смей патриотом.
   
К спасению путь во веки веков
Был жёстким, кровавым и узким.
А ты, коль за Родину в бой не готов,
Не смей называть себя русским!
</poem></spoiler>


Кого позвать мне?  С кем мне поделиться
<br clear=all>
Той грустной радостью, что я остался жив?
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Здесь даже мельница — бревенчатая птица
С крылом единственным — стоит, глаза смежив.


Я никому здесь не знаком,
== '''Ваншенкин''' Константин Яковлевич ([[runi:Ваншенкин, Константин Яковлевич|1925—2012]]) ==
А те, что помнили, давно забыли.
[[Файл:Vanshenkin_Konstantin.jpg|thumb|200px|Константин Ваншенкин]]
И там, где был когда-то отчий дом,
'''Родина''' (1964) {{якорь|1964-1}}
Теперь лежит зола да слой дорожной пыли.


А жизнь кипит.
<spoiler><poem>
Вокруг меня снуют
Как же ты необъятна!
И старые и молодые лица.
С первых моих слогов
Но некому мне шляпой поклониться,
Белые твои пятна
Ни в чьих глазах не нахожу приют.
Блещут белее снегов.


И в голове моей проходят роем думы:
Катится, нарастая,
Что родина?
Долгий, как сон, гудок.
Ужели это сны?
Жизнь без конца и края,
Ведь я почти для всех здесь пилигрим угрюмый
Ну, и ещё гудок.
Бог весть с какой далекой стороны.


И это я!
Ветром раздуты шторы…
Я, гражданин села,
Если б хватило сил,
Которое лишь тем и будет знаменито,
Все бы твои просторы
Что здесь когда-то баба родила
Трижды исколесил.
Российского скандального пиита.


Но голос мысли сердцу говорит:
А подойду с годами
«Опомнись!  Чем же ты обижен?
К скрытому рубежу,
Ведь это только новый свет горит
Стынущими губами
Другого поколения у хижин.
Так я тебе скажу:


Уже ты стал немного отцветать,
«Ноги мои устали
Другие юноши поют другие песни.
Идти сквозь твои поля,
Они, пожалуй, будут интересней —
Руки мои устали
Уж не село, а вся земля им мать».
Тебя обнимать, земля.


Ах, родина!  Какой я стал смешной.
Устало воображенье
На щеки впалые летит сухой румянец.
Во льдах и в горах бродить.
Язык сограждан стал мне как чужой,
И лишь, не устало сердце
В своей стране я словно иностранец.
Тебя до конца любить».
</poem></spoiler>


Вот вижу я:
<br clear=all>
Воскресные сельчане
[[#вернуться к содержанию||^|]]
У волости, как в церковь, собрались.
Корявыми, немытыми речами
Они свою обсуживают «жись».


Уж вечер. Жидкой позолотой
== '''Васильев''' Сергей Александрович ([[runi:Васильев, Сергей Александрович (поэт)|1911—1975]]) ==
Закат обрызгал серые поля.
[[Файл:Vasil'ev.jpg|thumb|200px|Сергей Васильев]]
И ноги босые, как телки под ворота,
'''Родная земля''' (1958. Алтай, Поспелихинский район) {{якорь|1958-1}}
Уткнули по канавам тополя.


Хромой красноармеец с ликом сонным,
<spoiler><poem>
В воспоминаниях морщиня лоб,
Поля, да богатства лесные,
Рассказывает важно о Будённом,
да синих озёр благодать.
О том, как красные отбили Перекоп.
Россия, Россия, Россия!
 
Границ красоте не видать.
«Уж мы его и этак и раз-этак, —
Ещё лишь вчера в Адыгее
Буржуя энтого… которого… в Крыму…»
я гостем на празднике был,
И клены морщатся ушами длинных веток,
гулял по зелёным аллеям,
И бабы охают в немую полутьму.
вино виноградное пил.
 
А ныне уже, оставляя
С горы идёт крестьянский комсомол,
от шин вездехода следы,
И под гармонику, наяривая рьяно,
качу по равнине Алтая
Поют агитки Бедного Демьяна,
в пшеничных полях Кулунды.
Весёлым криком оглашая дол.
Казалось бы, что тут такого
 
здесь дышит Сибирь, там Кавказ,
Вот так страна!
но вдумайтесь: честное слово,
Какого ж я рожна
на сказку похож мой рассказ.
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Ведь эти различья земные
Моя поэзия здесь больше не нужна,
черты одного же лица:
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
Россия, Россия, Россия!
Ни края ей нет, ни конца.
Подвластны винтам самолёта,
лучась, подо мною прошли
в осеннем багрянце широты
великой российской земли.
И всюду, на всём расстоянье,
на запад, на юг, на восток —
огней молодое сиянье,
бессчётные стрелы дорог.
Сады, корпуса заводские,
гигантские склады зерна.
Россия, Россия, Россия!
Ты ленинской мыслью сильна.
Недаром к борьбе пробудила
ты честных своих сыновей
и миру всему возвестила
о солнечной правде своей.
Живёт, молодеет, мужает,
людские сердца веселя,
большие растит урожаи
родная навеки земля.
Россия, Россия, Россия!
Бессмертны на все времена
знамёна твои боевые,
героев твоих имена.
</poem></spoiler>


Ну что ж!
'''Россия''' (1946) {{якорь|1946-1}}
Прости, родной приют.
Чем сослужил тебе — и тем уж я доволен.
Пускай меня сегодня не поют —
Я пел тогда, когда был край мой болен.


Приемлю всё.
<spoiler><poem>
Как есть всё принимаю.
Люблю тебя, моя Россия,
Готов идти по выбитым следам.
за ясный свет твоих очей,
Отдам всю душу октябрю и маю,
за ум, за подвиги святые,
Но только лиры милой не отдам.
за голос звонкий, как ручей.
 
Одною общею судьбою
Я не отдам её в чужие руки,
навеки связанный с тобой,
Ни матери, ни другу, ни жене.
горжусь, как матерью, тобою,
Лишь только мне она свои вверяла звуки
благословляющей на бой.
И песни нежные лишь только пела мне.
В день расставанья, в миг разлуки
 
целую мысленно всегда
Цветите, юные!  И здоровейте телом!
твои натруженные руки
У вас иная жизнь, у вас другой напев.
в часы бессменного труда.
А я пойду один к неведомым пределам,
В глухую ночь грозы военной
Душой бунтующей навеки присмирев.
и в светлый полдень торжества
 
несу в себе, как дар бесценный,
Но и тогда,
огонь великого родства…
Когда во всей планете
Люблю твои луга и нивы,
Пройдёт вражда племен,
прозрачный зной твоих равнин,
Исчезнет ложь и грусть,
к воде склонившиеся ивы,
Я буду воспевать
верха пылающих рябин.
Всем существом в поэте
Люблю тебя с твоей тайгою,
Шестую часть земли
с воспетым трижды камышом,
С названьем кратким «Русь».
с великой Волгою-рекою,
</pre></spoiler>
с могучим, быстрым Иртышем.
'''Спит ковыль. Равнина дорогая…''' (1925)<spoiler><pre>
Люблю, глубоко понимаю,
Спит ковыль. Равнина дорогая,
твержу всем сердцем наизусть
И свинцовой свежести полынь.
всё то, что гордо называю
Никакая родина другая
одним широким словом: Русь.
Не вольёт мне в грудь мою теплынь.
Но я пою и славлю ныне
 
не твой ромашковый покой,
Знать, у всех у нас такая участь,
а славлю Русь как героиню,
И, пожалуй, всякого спроси —
как землю гордости людской.
Радуясь, свирепствуя и мучась,
Люблю тебя, моя Россия,
Хорошо живётся на Руси?
за твой характер боевой,
 
за испытанья грозовые,
Свет луны, таинственный и длинный,
за величавый облик твой.
Плачут вербы, шепчут тополя.
Люблю за то, что первой в мире
Но никто под окрик журавлиный
законы рабства истребя,
Не разлюбит отчие поля.
бесправья тягостные гири
 
ты гневно сбросила с себя.
И теперь, когда вот новым светом
Что на развалинах царизма
И моей коснулась жизнь судьбы,
своею собственной рукой
Всё равно остался я поэтом
воздвигла ты, моя Отчизна,
Золотой бревенчатой избы.
мир справедливости большой.
 
И в час, когда пора настала
По ночам, прижавшись к изголовью,
оборонить его в бою,
Вижу я, как сильного врага,
ты в полный рост отважно встала
Как чужая юность брызжет новью
за правду светлую свою.
На мои поляны и луга.
Люблю тебя за то, что снова
в борьбе свободу ты спасла,
что ты решающее слово
с мечом в руках произнесла.
Что, победив, стряхнув усталость,
неколебима и тверда
ты вновь примером оказалась,
на стройке мирного труда.
Твои штыки на солнце блещут,
тебя друзья боготворят.
Твоя ликующая сила
под сенью стягов огневых
объединила и сплотила
семью республик молодых.
Не счесть теперь твои богатства,
не разомкнуть священных уз,
не разделить знамёна братства
и не расторгнуть их союз.
Прямым путём деяний славных
ты с честью вышла на простор
по праву первой среди равных
твоих пятнадцати сестёр.
</poem></spoiler>


Но и всё же, новью той теснимый,
<br clear=all>
Я могу прочувственно пропеть:
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Дайте мне на родине любимой,
 
Всё любя, спокойно умереть!
== '''Вертинский''' Александр Николаевич ([[runi:Вертинский, Александр Николаевич|1889—1957]]) ==
</pre></spoiler>
[[Файл:Vertinskij.jpg|thumb|200px|Александр Вертинский]]
'''Неуютная жидкая лунность…''' (1925)<spoiler><pre>
'''О нас и о Родине''' (1935){{якорь|1935-1}}
Неуютная жидкая лунность
 
И тоска бесконечных равнин,—
<spoiler><poem>
Вот что видел я в резвую юность,
Проплываем океаны,
Что, любя, проклинал не один.
Бороздим материки
И несём в чужие страны
Чувство русское тоски.


По дорогам усохшие вербы
И никак понять не можем,
И тележная песня колес…
Что в сочувствии чужом
Ни за что не хотел я теперь бы,
Только раны мы тревожим,
Чтоб мне слушать её привелось.
А покоя не найдём.


Равнодушен я стал к лачугам,
И пора уже сознаться,
И очажный огонь мне не мил.
Что напрасен дальний путь,
Даже яблонь весеннюю вьюгу
Что довольно улыбаться,
Я за бедность полей разлюбил.
Извиняться как-нибудь.


Мне теперь по душе иное…
Что пора остановиться,
И в чахоточном свете луны
Как-то где-то отдохнуть
Через каменное и стальное
И спокойно согласиться,
Вижу мощь я родной стороны.
Что былого не вернуть.


Полевая Россия! Довольно
И ещё понять беззлобно,
Волочиться сохой по полям!
Что свою, пусть злую, мать
Нищету твою видеть больно
Всё же как-то неудобно
И березам и тополям.
Вечно в обществе ругать.
 
А она цветёт и зреет,
Возрождённая в Огне,
И простит и пожалеет
И о вас и обо мне!..
</poem></spoiler>


Я не знаю, что будет со мною…
'''Китеж''' (1943) {{якорь|1943-1}}
Может, в новую жизнь не гожусь,
Но и всё же хочу я стальною
Видеть бедную, нищую Русь.


И, внимая моторному лаю
<spoiler><poem>
В сонме вьюг, в сонме бурь и гроз,
Проклинали. Плакали. Вопили.
Ни за что я теперь не желаю
Декламировали: «Наша мать…»
Слушать песню тележных колес.
В кабаках за возрожденье пили,
</pre></spoiler>
Чтоб опять наутро проклинать.


== '''Карамзин''' Николай Михайлович ([[rwp:Карамзин,_Николай_Михайлович|1766—1826]]) ==
А потом вдруг поняли. Прозрели.
'''К отечеству''' (1793)<spoiler><pre>
За голову взялись. Неужели
Цвети, отечество святое,
«Китеж», оживающий без нас…
Сынам любезное, драгое!
Так-таки Великая? Подите ж…
Мы все боготворим тебя
А она, действительно, как Китеж,
И в жертву принести себя
Проплывает мимо ваших глаз.
Для пользы твоея готовы.
Ах! смерть ничто, когда оковы
И стыд грозят твоим сынам!
Так древле Кодры умирали,
Так Леониды погибали
В пример героям и друзьям.
Союз родства и узы крови
Не так священы для сердец,
Как свят закон твоей любови.
Оставит милых чад отец,
И сын родителя забудет,
Спеша отечеству служить;
Умрёт он, но потомство будет
Героя полубогом чтить.</pre></spoiler>


== '''Кедрин''' Дмитрий Борисович ([[rwp:Кедрин,_Дмитрий_Борисович|1907—1945]]) ==
И уже сердец людских мильоны
'''Завет''' (1942)<spoiler><pre>
Ждут её на дальних берегах.
В час испытаний
И уже пылают их знамёна
Поклонись Отчизне
Ей навстречу в поднятых руках.
По-русски,
А она, с улыбкой и приветом
В ночи,
Мир несущая народам и векам,
И скажи ей:
Вся сияет нестерпимым светом,
— Мать!
Всё ещё невидимая вам!
Ты жизнь моя!
</poem></spoiler>
Ты мне дороже жизни!
 
С тобою — жить,
<br clear=all>
С тобою — умирать!
[[#вернуться к содержанию||^|]]
И как бы ни был длинен
И тяжек день военной маяты, —
Коль пахарь ты,
Отдай ей всё, как Минин,
Будь ей Суворовым,
Коль воин ты.
Люби её, клянись, как наши деды,
Горой стоять за жизнь её и честь,
Чтобы сказать в желанный час победы:
— И моего тут капля мёда есть.</pre></spoiler>


== '''Кукольник''' Нестор Васильевич ([[rwp:Кукольник,_Нестор_Васильевич|1809—1868]]) ==
== '''Визбор''' Юрий Иосифович ([[runi:Визбор, Юрий Иосифович|1934—1984]]) ==
'''Империя''' (1842)<spoiler><pre>
[[Файл:Jurij_Vizbor.jpg|thumb|200px|Юрий Визбор]]
У ног могилы Гедымина,
'''«Любовь моя, Россия…»''' (1960) {{якорь|1960-1}}
Теснясь, толпится шумный град;
Пред ней разбитая твердыня
Великокняжеских палат.
Пред злачным куполом могилы
Церквей восходят купола,
И громы русского орла
У той могилы опочили…
О Гедымин! В стране родной
Почиет мирно пепел твой!


Кругом враги когда-то были,
<spoiler><poem>
Ливонцы, Новгород и Псков;
Любовь моя, Россия,
Татар, волынцев, поляков
Люблю, пока живу,
Сюда наезды заходили;
Дожди твои косые,
Кругом сто княжеств и врагов,
Полян твоих траву,
Сто исповеданий различных
Дорог твоих скитанья,
На ста языках, и столичных
Лихих твоих ребят.
Сто многолюдных городов.
И нету оправданья
Но смолкли бури боевые:
Не любящим тебя.
И всё и вся — теперь Россия!
 
Любовь моя, Россия,
Ты с каждым днём сильней.
Тебя в груди носили
Солдаты на войне,
Шинелью укрывали
И на руках несли,
От пуль оберегали,
От горя сберегли.
 
Любовь моя, Россия,
Немало над тобой
Невзгоды моросили
Осеннею порой.
Но ты за далью синей
Звездой надежд живёшь,
Любовь моя, Россия,
Спасение моё!
</poem></spoiler>
 
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
 
== '''Волошин''' Максимилиан Александрович ([[runi:Волошин, Максимилиан Александрович|1877—1932]]) ==
[[Файл:Maximilian Voloshin.jpg|thumb|200px|Максимилиан Волошин]]
'''Заклинание''' (19 июня 1920, Коктебель){{якорь|1920-3}}


Не семь холмов, а семь морей —
<spoiler><poem>
Подножие святой державы!
        (От усобиц)
Три части света — ложе ей,
Полмира — мера русской славы!
И, будто дома, рыжий финн
Могилу роет Митридата,
С товаром тащится литвин
От Арарата до Карпата,
С Амура в Калиш наш солдат
Идёт прогулкой на парад!</pre></spoiler>


== '''Лермонтов''' Михаил Юрьевич ([[rwp:Лермонтов,_Михаил_Юрьевич|1814—1841]]) ==
Из крови, пролитой в боях,
'''Родина''' (1841)<spoiler><pre>
Из праха обращённых в прах,
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Из мук казнённых поколений,
Не победит её рассудок мой.
Из душ, крестившихся в крови,
Ни слава, купленная кровью,
Из ненавидящей любви,
Ни полный гордого доверия покой,
Из преступлений, исступлений —
Ни тёмной старины заветные преданья
Возникнет праведная Русь.
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
 
Я за неё за всю молюсь
Но я люблю — за что, не знаю сам —
И верю замыслам предвечным:
Её степей холодное молчанье,
Её куют ударом мечным,
Её лесов безбрежных колыханье,
Она мостится на костях,
Разливы рек её, подобные морям;
Она святится в ярых битвах,
Просёлочным путем люблю скакать в телеге
На жгучих строится мощах,
И, взором медленным пронзая ночи тень,
В безумных плавится молитвах.
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
</poem></spoiler>
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спалённой жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.</pre></spoiler>


== '''Майоров''' Николай Петрович ([[rwp:Майоров, Николай Петрович (поэт)|1919—1942]]) ==
'''Мир''' (23 ноября 1917){{якорь|1917-1}}
'''Мы''' (1940)<spoiler><pre>
      Это время
        трудновато для пера.
      В.Маяковский
     
Есть в голосе моём звучание металла.
Я в жизнь вошёл тяжёлым и прямым.
Не всё умрет. Не всё войдёт в каталог.
Но только пусть под именем моим
Потомок различит в архивном хламе
Кусок горячей, верной нам земли,
Где мы прошли с обугленными ртами
И мужество, как знамя, пронесли.
Мы жгли костры и вспять пускали реки.
Нам не хватало неба и воды.
Упрямой жизни в каждом человеке
Железом обозначены следы —
Так в нас запали прошлого приметы.
А как любили мы — спросите жен!
     
Пройдут века, и вам солгут портреты,
Где нашей жизни ход изображён.
Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы.
Когда б не бой, не вечные исканья
Крутых путей к последней высоте,
Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,
В столбцах газет, в набросках на холсте.
Но время шло. Меняли реки русла.
И жили мы, не тратя лишних слов,
Чтоб к вам прийти лишь в пересказах устных
Да в серой прозе наших дневников.
Мы брали пламя голыми руками.
Грудь раскрывали ветру. Из ковша
Тянули воду полными глотками
И в женщину влюблялись не спеша.
И шли вперёд, и падали, и, еле
В обмотках грубых ноги волоча,
Мы видели, как женщины глядели
На нашего шального трубача.
А тот трубил, мир ни во что не ставя
(Ремень сползал с покатого плеча),
Он тоже дома женщину оставил,
Не оглянувшись даже сгоряча.
Был камень твёрд, уступы каменисты,
Почти со всех сторон окружены,
Глядели вверх — и небо было чисто,
Как светлый лоб оставленной жены.
Так я пишу. Пусть неточны слова,
И слог тяжёл, и выраженья грубы!
О нас прошла всесветная молва.
Нам жажда зноем выпрямила губы.
Мир, как окно, для воздуха распахнут
Он нами пройден, пройден до конца,
И хорошо, что руки наши пахнут
Угрюмой песней верного свинца.
И как бы ни давили память годы,
Нас не забудут потому вовек,
Что, всей планете делая погоду,
Мы в плоть одели слово «Человек»! 
</pre></spoiler>


== '''Мориц''' Юнна Петровна ([[rwp:Мориц,_Юнна_Петровна|род. 1937]]) ==
<spoiler><poem>
'''Мы со смертью не играем''' [http://www.owl.ru/morits/stih/off-records235.htm]<spoiler><pre>
С Россией кончено… На последях
«Щэ нэ вмэрла Украина», «Ещэ Польска не сгинела»,
Её мы прогалдели, проболтали,
Но Россия петь не будет «Я ещё не умерла!»
Пролузгали, пропили, проплевали,
Эта разница — такого необъятного размера,
Замызгали на грязных площадях,
Как небесная улыбка лучезарного тепла!


Эта разница бездонна, эта разница интимна,
Распродали на улицах: не надо ль
Тайна гимна так взаимна, что влияет на судьбу,
Кому земли, республик, да свобод,
У России быть не может никогда такого гимна
Гражданских прав? И родину народ
«Не дала ещё я дуба», «Не лежу ещё в гробу».
Сам выволок на гноище, как падаль.


Русофобов это свойство пробирает вечным страхом,
О, Господи, разверзни, расточи,
Русофобы чуют нечто, не вместимое в слова…
Пошли на нас огнь, язвы и бичи,
Но Россия петь не будет «Я ещё не стала прахом»,
Германцев с запада, Монгол с востока,
Потому что смерть не любит панибратства, хвастовства.


«Щэ нэ вмэрла Украина», «Ещэ Польска не сгинела», —
Отдай нас в рабство вновь и навсегда,
Смерть ещё не наступила, вот какие, брат, дела!
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Но Россия петь не будет «Я ещё не околела»,
Иудин грех до Страшного Суда!
У неё не будет гимна «Я ещё не умерла».
</poem></spoiler>


Эта разница священна, и вселенная красива,
'''Россия''' (1915){{якорь|1915-2}}
Мы со смертью не играем и не дразним — кто сильней?
«Щэ нэ вмэрла, не сгинела» — так не будет петь Россия,
Эта разница огромна, остальное — только в ней!


Наблюдается такая гимнов общая картина —
<spoiler><poem>
«Ещэ польска не сгинела», «Щэ нэ вмэрла Украина».
Враждующих скорбный гений
В эту общую картину «Я ещё не умерла» —
Братским вяжет узлом,
Слава Богу не вписали нас Поэзии крыла!
И зло в тесноте сражений
</pre></spoiler>
Побеждается горшим злом.
'''Не будь, Россия, ничьей добычей!''' [http://www.owl.ru/morits/stih/off-records098.htm]<spoiler><pre>         
Не будь, Россия, ничьей добычей!
Не следуй правилам тех приличий,
Какие хищник диктует жертвам, —
Не будь съедобной!.. Не верь экспертам,
Чей опыт славен словесным блудом, —
Тогда не будешь дежурным блюдом,
Закуской, жертвой звериной страсти —
Порвать с восторгом тебя на части!


Не будь безгрешной!.. Из тех, кто живы,
Взвивается стяг победный…
Никто не ангел, упрёки лживы.
Что в том, Россия, тебе?
Не будь пушистой, а будь зубастой!
Пребудь смиренной и бедной
Чисты фашисты, как тюбик с пастой,
Верной своей судьбе.
Чисты фашисты, как зубик с пломбой,
Как в небесах санитары с бомбой.
Не говори, что бывает хуже!..
Не жди пощады в глобальной луже.


Не будь, Россия, страной-тарелкой,
Люблю тебя побеждённой,
Разбитой вдребезги подлой сделкой, —
Поруганной и в пыли,
Страной осколков, отдельно взятых
Таинственно осветлённой
В разъединённых российских штатах.
Всей красотой земли.
Не будь разъёмной!.. Не верь экспертам,
Не следуй правилам тех приличий,
Какие хищник диктует жертвам…
Не будь, Россия, ничьей добычей!</pre></spoiler>
'''Сейчасно''' [http://www.owl.ru/morits/stih/off-records114.htm]<spoiler><pre>
Россию любить не модно,
Не выгодно и опасно.
Но честно и благородно —
Россию любить сейчасно.


Когда она будет в моде,
Люблю тебя в лике рабьем,
Полюбит её отродье,
Когда в тишине полей
Которое ей от злости
Причитаешь голосом бабьим
Сейчасно ломает кости!..</pre></spoiler>
Над трупами сыновей.


== '''Некрасов''' Николай Алексеевич ([[rwp:Некрасов,_Николай_Алексеевич|1821—1878]]) ==
Когда сердце никнет и блещет,
'''Песнь «Русь» из поэмы «Кому на Руси жить хорошо»''' (1876—1877)<spoiler><pre>
Когда связав по ногам,
Ты и убогая,
Наотмашь хозяин хлещет
Ты и обильная,
Тебя по кротким глазам.
Ты и могучая,
Ты и бессильная,
Матушка Русь!


В рабстве спасенное
Сильна ты нездешней мерой,
Сердце свободное —
Нездешней страстью чиста,
Золото, золото
Неутолённой верой
Сердце народное!
Твои запеклись уста.


Сила народная,
Дай слов за тебя помолиться,
Сила могучая —
Понять твоё бытиё,
Совесть спокойная,
Твоей тоске причаститься,
Правда живучая!
Сгореть во имя твоё.
</poem></spoiler>


Сила с неправдою
<br clear=all>
Не уживается,
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Жертва неправдою
Не вызывается, —


Русь не шелохнется,
== '''Гиппиус''' Зинаида Николаевна ([[runi:Гиппиус, Зинаида Николаевна|1869—1945]]) ==
Русь — как убитая!
[[Файл:Gippius 1910s.jpg|thumb|200px|Зинаида Гиппиус]]
А загорелась в ней
'''Так есть''' (1918){{якорь|1918-2}}
Искра сокрытая, —


Встали — небужены,
<spoiler><poem>
Вышли — непрошены,
Если гаснет свет — я ничего не вижу.
Жита по зернышку
Если человек зверь — я его ненавижу.
Горы наношены!
Если человек хуже зверя — я его убиваю.
Если кончена моя Россия — я умираю.
</poem></spoiler>


Рать подымается —
<br clear=all>
Неисчислимая!
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Сила в ней скажется
Несокрушимая!


Ты и убогая,
== '''Глинка''' Фёдор Николаевич ([[runi:Глинка, Фёдор Николаевич|1786—1880]]) ==
Ты и обильная,
[[Файл:F Glinka.jpg|thumb|200px|Фёдор Глинка (1878)]]
Ты и забитая,
'''Ура!''' (1854) {{якорь|1854-1}}
Ты и всесильная,
Матушка Русь!.</pre></spoiler>


== '''Никитин''' Иван Саввич ([[rwp:Никитин, Иван Саввич|1824—1861]]) ==
<spoiler><poem>
'''Русь''' (1851)<spoiler><pre>
Ура!.. На трёх ударим ра{{ударение}}зом,
Под большим шатром
Не даром же трёхгранный штык
Голубых небес —
«Ура»! — отгрянет над Кавказом,
Вижу — даль степей
В Европу грянет тот же клик!..
Зеленеется.
И двадцать шло на нас народов,
Но Русь управилась с гостьми:
Их кровь замыла след походов;
Поля белелись их костьми.


И на гранях их,
Тогда спасали мы родную
Выше тёмных туч,
Страну и честь, и Царский трон;
Цепи гор стоят
Тогда о нашу грудь стальную
Великанами.
Расшибся сам Наполеон!..


По степям в моря
Теперь же вздрогни, вся природа!
Реки катятся,
Во сне не снилось никому:
И лежат пути
Два христианские народа
Во все стороны.
На нас грозятся за чалму!!


Посмотрю на юг —
Но год двенадцатый не сказки,
Нивы зрелые.
И Запад видел не во сне,
Что камыш густой,
Как двадцати народов каски
Тихо движутся;
Валялись на Бородине.
И видел, что за все лишенья,
Пришли с царём пощады мы ж,
И белым знаменем прощенья
Прикрыли трепетный Париж.


Мурава лугов
И видел, что коня степного
Ковром стелется,
На Сену пить водил калмык,
Виноград в садах
И в Тюильри у часового
Наливается.
Сиял, как дома, русский штык!..


Гляну к северу —
И сын пределов енисейских,
Там, в глуши пустынь,
Или придонский наш казак,
Снег, что белый пух,
В полях роскошных Елисейских,
Быстро кружится;
Походный ставил свой бивак…


Подымает грудь
Но засорив поля картечью,
Море синее,
В Париже русский мирно жил,
И горами лёд
И бойкою французской речью
Ходит по морю;
Да русским золотом сорил.


И пожар небес
И после, на Москве сожжённой
Ярким заревом
И над нетронутой Невой,
Освещает мглу
Никем, нигде не оскорблённый
Непроглядную…
Француз с британцем был, как свой.
Но что же? За хлеб-соль и дружбу
Предав наш символ за Коран,
Вы к туркам поступили в службу
И отступились христиан!!
Что ж скажет летопись пред светом
Про нечестивый ваш союз?
Британец в сделке с Магометом,
И — стыд! Отурчился француз!!
 
Но тщетны ваши упованья
Взять верх на суше и морях:
Спросите древние сказанья
О русском мужестве в боях…


Это ты, моя
Спроситесь и с полями битвы,
Русь державная.
Как русским святы честь и долг
Моя родина
И как доходны их молитвы
Православная!
И как велик российский Бог!!!


Широко ты, Русь,
Знакома ль вам пучина Понта?
По лицу земли
Спросите у неё самой:
В красе царственной
Каков был пламень горизонта,
Развернулася!
Когда горело под Чесмой?..


У тебя ли нет
Что ж вас гордят так ваши силы
Поля чистого,
И ваш высокопарный флот?!
Где б разгул нашла
Есть и у нас в морях ветрила
Воля смелая?
И колесистый пароход!..
     
И наш моряк с мятежной влагой
Не меньше вашего знаком…
И русской там возьмёт отвагой,
Где не придётся взять числом…
           
Так знайте, ваши все мытарства,
Расчёт и вычет — всё мечта!
Вам русского не сдвинуть царства:
Оно с Христом и за Христа!..
</poem></spoiler>


У тебя ли нет
<br clear=all>
Про запас казны,
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Для друзей стола,
Меча недругу?


У тебя ли нет
== '''Джалиль''' Муса ([[runi:Муса Джалиль|1906—1944]]) ==
Богатырских сил,
[[Файл:Памятник Мусе Джалилю, Казань.jpg|thumb|200px|Памятник Мусе Джалилю в Казани]]
Старины святой,
'''Письмо из окопа''' (октябрь 1941, перевод Владимира Державина) {{якорь|1941-2}}
Громких подвигов?


Перед кем себя
<spoiler><poem>
Ты унизила?
  ''Гази Кашшафу''
Кому в чёрный день
 
Низко кланялась?
Любимый друг!
От твоего письма
В груди моей живой родник забил.
Прочёл я, взял оружие своё
И воинскую клятву повторил.
 
Я ростом невысок. А в тесноте
Окопной с виду вовсе не батыр.
Но нынче в сердце, в разуме моём,
Мне кажется, вместился целый мир.


На полях своих,
Окоп мой узкий, он сегодня грань
Под курганами,
Враждебных двух миров.
Положила ты
Здесь мрак и свет
Татар полчища.
Сошлись, здесь человечества судьба
Решается на сотни сотен лет.


Ты на жизнь и смерть
И чувствую я, друг мой, что глаза
Вела спор с Литвой
Народов всех теперь на нас глядят,
И дала урок
И, силу в нас вдохнув, сюда, на фронт,
Ляху гордому.
Приветы и надежды их летят.


И давно ль было,
И слышу я, как ночи напролёт
Когда с Запада
Веретено без умолку поёт.
Облегла тебя
На варежки сынам-богатырям
Туча тёмная?
Без сна овечью пряжу мать прядёт.


Под грозой её
Я вижу наших девушек-сестёр —
Леса падали,
Вдали, в цехах огромных, у станков.
Мать сыра-земля
Они гранаты делают для нас,
Колебалася,
Чтоб нам скорее сокрушить врагов.


И зловещий дым
И вижу я — тимуровцы мои
От горевших сёл
Советуются в тишине дворов,
Высоко вставал
Как, чем помочь семье фронтовика, —
Чёрным облаком!
Сарай покрыть да заготовить дров.


Но лишь кликнул царь
С завода сутками не выходя,
Свой народ на брань —
Седой рабочий трудится для нас.
Вдруг со всех концов
Что глубже чувства дружбы?
Поднялася Русь.
Что сильней,
Чем дружба, окрыляет в грозный час?


Собрала детей,
Моё оружье! Я твоим огнём
Стариков и жён,
Не только защищаюсь, я его
Приняла гостей
В фашистов направляю, как ответ,
На кровавый пир.
Как приговор народа моего.
 
Я знаю: грозный голос громовой
Народа в каждом выстреле звучит.
Я знаю, что опорою за мной
Страна непобедимая стоит.
 
Нет, не остыть сердечному теплу,
Ведь в нём тепло родной моей страны!
Надежда не погаснет, если в ней
Горячее дыханье всей страны!


И в глухих степях,
Пусть над моим окопом всё грозней
Под сугробами,
Смерть распускает крылья,
Улеглися спать
    тем сильней
Гости навеки.
Люблю свободу я, тем ярче жизнь
Кипит в крови пылающей моей!


Хоронили их
Пусть слёзы на глазах…
Вьюги снежные,
Но их могло
Бури севера
Лишь чувство жизни гордое родить.
О них плакали!..
Что выше, чем в боях за край родной
В окопе узком мужественно жить?!


И теперь среди
<nowiki>*</nowiki>
Городов твоих
Спасибо, друг!
Муравьём кишит
Как чистым родником,
Православный люд.
Письмом твоим я душу освежил.
Как будто ощутил всю жизнь страны,
Свободу, мужество, избыток сил.


По седым морям
Целую на прощанье горячо.
Из далёких стран
О, как бы, милый друг, хотелось мне,
На поклон к тебе
Фашистов разгромив,
Корабли идут.
Опять с тобой
Счастливо встретиться в родной стране!
</poem></spoiler>


И поля цветут,
'''О героизме''' (декабрь 1943, перевод Александра Шпирта) {{якорь|1943-2}}
И леса шумят,
И лежат в земле
Груды золота.


И во всех концах
<spoiler><poem>
Света белого
Знаю, в песне есть твоей, джигит,
Про тебя идёт
Пламя и любовь к родной стране.
Слава громкая.
Но боец не песней знаменит:
Что, скажи, ты сделал на войне?


Уж и есть за что,
Встал ли ты за родину свою
Русь могучая,
В час, когда пылал великий бой?
Полюбить тебя,
Смелых узнают всегда в бою,
Назвать матерью,
В горе проверяется герой.
 
Бой отваги требует, джигит,
В бой с надеждою идёт, кто храбр.
С мужеством свобода, что гранит,
Кто не знает мужества — тот раб.
 
Не спастись мольбою, если враг
Нас возьмёт в железный плен оков.
Но не быть оковам на руках,
Саблей поражающих врагов.
 
Если жизнь проходит без следа,
В низости, в неволе, что за честь?
Лишь в свободе жизни красота!
Лишь в отважном сердце вечность есть!


Стать за честь твою
Если кровь твоя за родину лилась,
Против недруга,
Ты в народе не умрёшь, джигит.
За тебя в нужде
Кровь предателя струится в грязь,
Сложить голову!
Кровь отважного в сердцах горит,
</pre></spoiler>


== '''Прокофьев''' Александр Андреевич ([[rwp:Прокофьев,_Александр_Андреевич|1900—1971]]) ==
Умирая, не умрёт герой —
'''Мне о России надо говорить'''<spoiler><pre>
Мужество останется в веках.
Мне о России надо говорить,
Имя прославляй своё борьбой,
Да так, чтоб вслух стихи произносили,
Чтоб оно не молкло на устах!
Да так, чтоб захотелось повторить,
</poem></spoiler>
Сильнее всех имён сказать: Россия!


Сильнее всех имён произнести,
<br clear=all>
Сильнее матери, любви сильнее
[[#вернуться к содержанию||^|]]
И на устах отрадно пронести
К поющим волнам, что вдали синеют.


Не раз наедине я был с тобой,
== '''Друнина''' Юлия Владимировна ([[runi:Друнина, Юлия Владимировна|1924—1991]]) ==
Просил участья, требовал совета,
[[Файл:Drunina.jpg|thumb|200px|Юлия Друнина]]
И ты всегда была моей судьбой,
'''«О, Россия!..»''' (1955) {{якорь|1955-1}}
Моей звездой, неповторимым светом.


Он мне сиял из материнских глаз,
<spoiler><poem>
И в грудь вошёл, и в кровь мою проник,
О, Россия!
И если б он в груди моей погас,
С нелёгкой судьбою страна…
То сердце б разорвалось в тот же миг!</pre></spoiler>
У меня ты, Россия,
'''Нет жизни мне без России (…А мне Россия навек люба…)''' (1965)<spoiler><pre>
Как сердце, одна.
…А мне Россия
Я и другу скажу,
Навек люба,
Я скажу и врагу —
В судьбе России —
Без тебя,
Моя судьба.
Как без сердца,
Мой век суровый,
Прожить не смогу…
Мой день крутой
</poem></spoiler>
Гудит громОво:
 
«Иди, не стой!»
'''«И откуда вдруг берутся силы…»''' (1961){{якорь|1961-1}}
Идёт Россия —
 
Врагов гроза,
<spoiler><poem>
Синее синих
И откуда
Её глаза,
Вдруг берутся силы
Синее синих
В час, когда
Озёр и рек,
В душе черным-черно?..
Сильнее сильных
Если б я
Её разбег!
Была не дочь России,
Неповторима,
Опустила руки бы давно,
Вольным-вольна,
Опустила руки
Необорима
В сорок первом.
В грозе она!
Помнишь?
С ней, непоборной,
Заградительные рвы,
Иду, как в бой,
Словно обнажившиеся нервы,
Дорогой горной,
Зазмеились около Москвы.
Тропой любой.
Похоронки,
Всё в ней, в Отчизне,
Раны,
Кругом моё,
Пепелища…
И нету жизни
Память,
Мне без неё!</pre></spoiler>
Душу мне
'''Я, как степняк, пою о том, что вижу…''' (1959)<spoiler><pre>
Войной не рви,
Я, как степняк, пою о том, что вижу,
Только времени
Что мне в глаза попало в свой черед,
Не знаю чище
А сердце, дальше видя, строчки нижет,
И острее
Оно меня никак не подведет.
К Родине любви.
Вон строят дом, уже свели стропила.
Лишь любовь
Готовь к столу, хозяйка, каравай!
Давала людям силы
Стучит топор, и звонко ходят пилы,
Посреди ревущего огня.
Бьют молотки… Всем дело есть…
Если б я
                                                          Давай!
Не верила в Россию,
Давай! Давай! Россия любит дело.
То она
Всяк презирай, как трусов, беглецов.
Не верила б в меня.
Давай! Давай! Россия любит смелых.
</poem></spoiler>
А коль не смел — учись у храбрецов!
 
Горят сады листвою разноцветной —
<br clear=all>
Зеленой, красной, желтой… в семь
[[#вернуться к содержанию||^|]]
                                                            цветов.
 
Как хорошо, что грудь открыта ветру,
== '''Евтушенко''' Евгений Александрович ([[runi:Евтушенко, Евгений Александрович|1932—2017]]) ==
Он мне как брат, и я пойти готов
[[Файл:Evtushenko_1.jpg|thumb|200px|Евгений Евтушенко]]
За ним, попутным, иль ему навстречу,
'''Идут белые снеги''' (1965) {{якорь|1965-4}}
Чтоб знать её деянья наизусть
 
И увидать, как расправляет плечи
<spoiler><poem>
Моя страна,
Идут белые снеги,
                    моя Отчизна,
как по нитке скользя…
                                              Русь!</pre></spoiler>
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.


== '''Пушкин''' Александр Сергеевич ([[rwp:Пушкин,_Александр_Сергеевич|1799—1837]]) ==
Чьи-то души бесследно,
'''Клеветникам России''' (1831)<spoiler><pre>
растворяясь вдали,
О чем шумите вы, народные витии?
словно белые снеги,
Зачем анафемой грозите вы России?
идут в небо с земли.
Что возмутило вас? волнения Литвы?
 
Оставьте: это спор славян между собою,
Идут белые снеги…
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
И я тоже уйду.
Вопрос, которого не разрешите вы.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.


Уже давно между собою
Я не верую в чудо,
Враждуют эти племена;
я не снег, не звезда,
Не раз клонилась под грозою
и я больше не буду
То их, то наша сторона.
никогда, никогда.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос.


Оставьте нас: вы не читали
И я думаю, грешный,
Сии кровавые скрижали;
ну, а кем же я был,
Вам непонятна, вам чужда
что я в жизни поспешной
Сия семейная вражда;
больше жизни любил?
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
 
Бессмысленно прельщает вас
А любил я Россию
Борьбы отчаянной отвага —
всею кровью, хребтом —
И ненавидите вы нас…
её реки в разливе
и когда подо льдом,
 
дух её пятистенок,
дух её сосняков,
её Пушкина, Стеньку
и её стариков.


За что ж? ответствуйте: за то ли,
Если было несладко,
Что на развалинах пылающей Москвы
я не шибко тужил.
Мы не признали наглой воли
Пусть я прожил нескладно,
Того, под кем дрожали вы?
для России я жил.
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?..
Вы грозны на словах — попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..
Так высылайте ж нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.</pre></spoiler>


== '''Рачков''' Николай Борисович ([http://soulibre.ru/Николай_Рачков род. 1941]) ==
И надеждою маюсь,
'''А Россия была и будет''' <spoiler><pre> 
(полный тайных тревог)
Свысока её недруг судит,
что хоть малую малость
Предъявляя смертельный счет.
я России помог.
А Россия была и будет,
А Россия не пропадёт.


Заведут в глухое болото
Пусть она позабудет,
И укажут ей ложный брод.
про меня без труда,
Там погибла целая рота,
только пусть она будет,
А Россия не пропадёт.
навсегда, навсегда.


Хороша! — и берут завидки.
Идут белые снеги,
Через чёрный нагрянут ход,
как во все времена,
Обберут Россию до нитки.
как при Пушкине, Стеньке
А Россия не пропадёт.
и как после меня,


Мир, как бомба, во зле взорвётся,
Идут снеги большие,
Будет всем в аду горячо.
аж до боли светлы,
А Россия сама спасётся
и мои, и чужие
И врагу подставит плечо.
заметая следы.
</pre></spoiler>


== '''Рубцов''' Николай Михайлович ([[rwp:Рубцов,_Николай_Михайлович|1936—1971]]) ==
Быть бессмертным не в силе,
'''Тихая моя родина''' (1964)<spoiler><pre>
но надежда моя:
Тихая моя родина!
если будет Россия,
Ивы, река, соловьи…
значит, буду и я.
Мать моя здесь похоронена
</poem></spoiler>
В детские годы мои.


— Где тут погост? Вы не видели?
'''«Я хотел бы…»''' (1972){{якорь|1972-1}}
Сам я найти не могу.—
Тихо ответили жители:
— Это на том берегу.


Тихо ответили жители,
<spoiler><poem>
Тихо проехал обоз.
Я хотел бы
Купол церковной обители
      родиться
Яркой травою зарос.
              во всех странах,
быть беспаспортным,
      к панике бедного МИДа,
всеми рыбами быть
            во всех океанах
и собаками всеми
              на улицах мира.
Не хочу я склоняться
              ни перед какими богами,
не хочу я играть
              в православного хиппи,
но я хотел бы нырнуть
              глубоко-глубоко на Байкале,
ну а вынырнуть,
            фыркая,
                на Миссисипи.
Я хотел бы
    в моей ненаглядной проклятой
                            вселенной
быть репейником сирым —
          не то что холеным левкоем.
Божьей тварью любой,
            хоть последней паршивой гиеной,
но тираном — ни в коем
              и кошкой тирана — ни в коем.
И хотел бы я быть
              человеком в любой ипостаси:
хоть под пыткой в тюрьме гватемальской,
хоть бездомным в трущобах Гонконга,
хоть скелетом живым в Бангладеше,
                хоть нищим юродивым в Лхасе,
хоть в Кейптауне негром,
              но не в ипостаси подонка.
Я хотел бы лежать
              под ножами всех в мире хирургов,
быть горбатым, слепым,
      испытать все болезни, все раны,
                                уродства,
быть обрубком войны,
              подбирателем грязных окурков —
лишь бы внутрь не пролез
          подловатый микроб превосходства.
Не в элите хотел бы я быть,
      но, конечно, не в стаде трусливых,
не в овчарках при стаде,
              не в пастырях,
                      стаду угодных,
и хотел бы я счастья,
      но лишь не за счёт несчастливых,
и хотел бы свободы,
      но лишь не за счёт несвободных.
Я хотел бы любить
              всех на свете женщин,
и хотел бы я женщиной быть —
                        хоть однажды…
Мать-природа,
      мужчина тобой приуменьшен.
Почему материнства
              мужчине не дашь ты?
Если б торкнулось в нём,
              там, под сердцем,
                    дитя беспричинно,
то, наверно, жесток
              так бы не был мужчина.
Всенасущным хотел бы я быть —
      ну, хоть чашкою риса
              в руках у вьетнамки наплаканной,
хоть головкою лука
              в тюремной бурде на Гаити,
хоть дешевым вином
      в траттории рабочей неапольской
и хоть крошечным тюбиком сыра
                    на лунной орбите:
пусть бы съели меня,
      пусть бы выпили —
лишь бы польза была
              в моей гибели.
Я хотел бы всевременным быть,
              всю историю так огорошив,
чтоб она обалдела,
              как я с ней нахальствую:
распилить пугачевскую клетку
              в Россию проникшим Гаврошем,
привезти Нефертити
      на пущинской тройке в Михайловское.
Я хотел бы раз в сто
      увеличить пространство мгновенья:
чтобы в тот же момент
              я на Лене пил спирт с рыбаками,
целовался в Бейруте,
      плясал под тамтамы в Гвинее,
бастовал на «Рено»,
      мяч гонял с пацанами на Копакабане.
Всеязыким хотел бы я быть,
              словно тайные воды под почвой.
Всепрофессийным сразу.
              И я бы добился,
чтоб один Евтушенко был просто поэт,
                а второй был подпольщик,
третий — в Беркли студент,
      а четвёртый — чеканщик тбилисский.
Ну а пятый —
            учитель среди эскимосских детей
                                    на Аляске,
а шестой —
      молодой президент,
              где-то, скажем, хоть в Сьерра-Леоне,
а седьмой —
      ещё только бы тряс
              погремушкой в коляске,
а десятый…
      а сотый…
              миллионный…
Быть собою мне мало —
              быть всеми мне дайте!
Каждой твари —
      и то, как ведётся, по паре,
ну а бог,
      поскупись на копирку,
              меня в самиздате напечатал
                    в единственном экземпляре.
но я богу все карты смешаю.
                    Я бога запутаю!
Буду тысячелик
      до последнего самого дня,
чтоб гудела земля от меня,
              чтоб рехнулись компьютеры
на всемирной переписи меня.
Я хотел бы на всех баррикадах твоих,
                            человечество,
                                    драться,
к Пиренеям прижаться,
      Сахарой насквозь пропылиться
и принять в себя веру
      людского великого братства,
а лицом своим сделать —
              всего человечества лица.
Но когда я умру —
      нашумевшим сибирским Вийоном,—
положите меня
      не в английскую,
              не в итальянскую землю —
в нашу русскую землю
        на тихом холме,
                  на зелёном,
где впервые
        себя
            я почувствовал всеми.
</poem></spoiler>


Там, где я плавал за рыбами,
<br clear=all>
Сено гребут в сеновал:
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.


Тина теперь и болотина
== '''Есенин''' Сергей Александрович ([[runi:Есенин, Сергей Александрович|1895—1925]]) ==
Там, где купаться любил…
[[Файл:Esenin_Moscow_1922.jpg|Сергей Есенин (1921)|thumb|200px|Сергей Есенин (1921)]]
Тихая моя родина,
'''«Гой ты, Русь, моя родная…»''' (1914){{якорь|1914-2}}
Я ничего не забыл.


Новый забор перед школою,
<spoiler><poem>
Тот же зелёный простор.
Гой ты, Русь, моя родная,
Словно ворона весёлая,
Хаты — в ризах образа…
Сяду опять на забор!
Не видать конца и края —
Только синь сосёт глаза.


Школа моя деревянная!..
Как захожий богомолец,
Время придёт уезжать —
Я смотрю твои поля.
Речка за мною туманная
А у низеньких околиц
Будет бежать и бежать.
Звонно чахнут тополя.


С каждой избою и тучею,
Пахнет яблоком и мёдом
С громом, готовым упасть,
По церквам твой кроткий Спас.
Чувствую самую жгучую,
И гудит за корогодом
Самую смертную связь.</pre></spoiler>
На лугах весёлый пляс.
'''Берёзы''' (196?)<spoiler><pre>
Я люблю, когда шумят берёзы,
Когда листья падают с берёз.
Слушаю — и набегают слёзы
На глаза, отвыкшие от слёз.


Всё очнётся в памяти невольно,
Побегу по мятой стёжке
Отзовётся в сердце и в крови́.
На приволь зелёных лех,
Станет как-то радостно и больно,
Мне навстречу, как серёжки,
Будто кто-то шепчет о любви.
Прозвенит девичий смех.
 
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
</poem></spoiler>
 
'''Русь советская''' (1924){{якорь|1924-1}}


Только чаще побеждает проза,
<spoiler><poem>
Словно дунет ветер хмурых дней.
Тот ураган прошёл. Нас мало уцелело.
Ведь шумит такая же берёза
На перекличке дружбы многих нет.
Над могилой матери моей.
Я вновь вернулся в край осиротелый,
В котором не был восемь лет.


На войне отца убила пуля,
Кого позвать мне? С кем мне поделиться
А у нас в деревне у оград
Той грустной радостью, что я остался жив?
С ветром и с дождём шумел, как улей,
Здесь даже мельница — бревенчатая птица
Вот такой же жёлтый листопад…
С крылом единственным — стоит, глаза смежив.


Русь моя, люблю твои берёзы!
Я никому здесь не знаком,
С первых лет я с ними жил и рос.
А те, что помнили, давно забыли.
Потому и набегают слёзы
И там, где был когда-то отчий дом,
На глаза, отвыкшие от слёз…
Теперь лежит зола да слой дорожной пыли.
</pre></spoiler>
 
'''Видения на холме''' (1960)<spoiler><pre>
А жизнь кипит.
Взбегу на холм
Вокруг меня снуют
и упаду
И старые и молодые лица.
    в траву.
Но некому мне шляпой поклониться,
И древностью повеет вдруг из дола!
Ни в чьих глазах не нахожу приют.
И вдруг картины грозного раздора
 
Я в этот миг увижу наяву.
И в голове моей проходят роем думы:
Пустынный свет на звёздных берегах
Что родина?
И вереницы птиц твоих, Россия,
Ужели это сны?
Затмит на миг
Ведь я почти для всех здесь пилигрим угрюмый
В крови и жемчугах
Бог весть с какой далёкой стороны.
Тупой башмак скуластого Батыя…
 
Россия, Русь – куда я ни взгляну…
И это я!
За все твои страдания и битвы
Я, гражданин села,
Люблю твою, Россия, старину,
Которое лишь тем и будет знаменито,
Твои леса, погосты и молитвы,
Что здесь когда-то баба родила
Люблю твои избушки и цветы,
Российского скандального пиита.
И небеса, горящие от зноя,
 
И шёпот ив у омутной воды,
Но голос мысли сердцу говорит:
Люблю навек, до вечного покоя…
«Опомнись! Чем же ты обижен?
Россия, Русь! Храни тебя, храни!
Ведь это только новый свет горит
Смотри, опять в леса твои и долы
Другого поколения у хижин.
Со всех сторон нагрянули они,
Иных времён татары и монголы.
Они несут на флагах чёрный крест,
Они крестами небо закрестили,
И не леса мне видятся окрест,
А лес крестов
в окрестностях
    России.
Кресты, кресты…
Я больше не могу!
Я резко отниму от глаз ладони
И вдруг увижу: смирно на лугу
Траву жуют стреноженные кони.
Заржут они – и где-то у осин
Подхватит это медленное ржанье,
И надо мной –
    бессмертных звёзд Руси,
Спокойных звёзд безбрежное мерцанье…
</pre></spoiler>


== '''Рыленков''' Николай Иванович ([[rwp:Рыленков, Николай Иванович|1909—1969]]) ==
Уже ты стал немного отцветать,
'''Всё в тающей дымке''' (1965)<spoiler><pre>
Другие юноши поют другие песни.
Всё в тающей дымке:
Они, пожалуй, будут интересней —
Холмы, перелески.
Уж не село, а вся земля им мать».
Здесь краски не ярки
 
И звуки не резки.
Ах, родина! Какой я стал смешной.
Здесь медленны реки,
На щёки впалые летит сухой румянец.
Туманны озёры,
Язык сограждан стал мне как чужой,
И всё ускользает
В своей стране я словно иностранец.
От беглого взора.
 
Здесь мало увидеть,
Вот вижу я:
Здесь нужно всмотреться,
Воскресные сельчане
Чтоб ясной любовью
У волости, как в церковь, собрались.
Наполнилось сердце.
Корявыми, немытыми речами
Здесь мало услышать,
Они свою обсуживают «жись».
Здесь вслушаться нужно,
 
Чтоб в душу созвучья
Уж вечер. Жидкой позолотой
Нахлынули дружно.
Закат обрызгал серые поля.
Чтоб вдруг отразили
И ноги босые, как телки под ворота,
Прозрачные воды
Уткнули по канавам тополя.
Всю прелесть застенчивой
 
Русской природы.</pre></spoiler>
Хромой красноармеец с ликом сонным,
'''Дай припасть к руке твоей, Россия''' (1965)<spoiler><pre>
В воспоминаниях морщиня лоб,
Скрылся день в туманы росяные,
Рассказывает важно о Будённом,
Отпылали облаков края.
О том, как красные отбили Перекоп.
Дай припасть к руке твоей, Россия,
 
Вечная заботница моя.
«Уж мы его — и этак и раз-этак,
Дай поцеловать твои мозоли,
Буржуя энтого… которого… в Крыму…»
Чтоб, как в детстве, сеном я пропах,
И клёны морщатся ушами длинных веток,
Чтоб навек остался привкус соли
И бабы охают в немую полутьму.
На моих запёкшихся губах.
 
Пусть войдёт мне в душу каждый шорох,
С горы идёт крестьянский комсомол,
Каждый вздох в краю моём родном.
И под гармонику, наяривая рьяно,
Я всю жизнь учусь в твоих просторах
Поют агитки Бедного Демьяна,
Жить, как пахарь твой — грядущим днём.
Весёлым криком оглашая дол.
Видел я не раз иные дали,
 
Но мечтал лишь об одном, любя, —
Вот так страна!
Чтоб друзья и недруги сказали,
Какого ж я рожна
Что характером я весь в тебя.
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Мне таить перед тобой не надо,
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Где я плакал, где дарил цветы.
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
Всё, что скрыто от чужого взгляда,
 
Материнским сердцем чуешь ты.
Ну что ж!
Освежит виски мои седые
Прости, родной приют.
Лишь твоя певучая струя.
Чем сослужил тебе — и тем уж я доволен.
Дай припасть к руке твоей, Россия,
Пускай меня сегодня не поют —
Вечная заботница моя!</pre></spoiler>
Я пел тогда, когда был край мой болен.
'''Русская земля''' (1941)<spoiler><pre>
 
От хребтов Кавказа до Урала,
Приемлю всё.
Дальними дорогами пыля,
Как есть всё принимаю.
Ты не раз на бой сынов скликала,
Готов идти по выбитым следам.
Русская земля!
Отдам всю душу октябрю и маю,
Прибавляли сил им в дни печали
Но только лиры милой не отдам.
Полноводных рек твоих струи,
 
И врагам обиды не прощали
Я не отдам её в чужие руки,
Сыновья твои.
Ни матери, ни другу, ни жене.
И всегда, цела и невредима,
Лишь только мне она свои вверяла звуки
Сыновей бессмертьем наделя,
И песни нежные лишь только пела мне.
Ты вставала из огня и дыма,
 
Русская земля!
Цветите, юные! И здоровейте телом!
О тебе в столетьях песни громки,
У вас иная жизнь, у вас другой напев.
Вся ты как певучая струна!
А я пойду один к неведомым пределам,
И наследье предков мы, потомки,
Душой бунтующей навеки присмирев.
Приняли сполна!
 
Вот опять ковыль дымится бурый,
Но и тогда,
Лёгкими кистями шевеля,
Когда во всей планете
Вот опять ты в бой нас шлёшь под бурей,
Пройдёт вражда племён,
Русская земля!
Исчезнет ложь и грусть, —
Что ж! Иль мы не русские солдаты,
Я буду воспевать
Иль военный клич отцов забыт?
Всем существом в поэте
Не простим насильникам проклятым
Шестую часть земли
Мы твоих обид!
С названьем кратким «Русь».
Где б не шли, судьбой твоей хранимы,
</poem></spoiler>
Смерть за смерть врагам твоим суля, —
Мужеством твоим укреплены мы,
Русская земля.
Мы друзей скликаем поимённо,
Под огнём испытанных солдат,
И над ними русские знамёна
На ветру шумят!
Помяни ж героев, в битвах павших,
Осени знамёнами Кремля
Колыбель отцов и дедов наших,
Русская земля!
Прокляни отныне и навеки
Дрогнувшим перед лицом врага, —
В дни, когда катили пламя реки,
Бросив берега.
И опять цела и невредима,
Сыновей бессмертьем наделяя,
Встанешь ты из пламени и дыма,
Русская земля!</pre></spoiler>


== '''Симонов''' Константин Михайлович ([[rwp:Симонов,_Константин_Михайлович|1915—1979]]) ==
'''«Спит ковыль. Равнина дорогая…»''' (1925){{якорь|1925-1}}
'''Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…''' (1941)<spoiler><pre>
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,


Как слезы они вытирали украдкою,
<spoiler><poem>
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
Спит ковыль. Равнина дорогая,
И снова себя называли солдатками,
И свинцовой свежести полынь.
Как встарь повелось на великой Руси.
Никакая родина другая
Не вольёт мне в грудь мою теплынь.


Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Знать, у всех у нас такая участь,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
И, пожалуй, всякого спроси —
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Радуясь, свирепствуя и мучась,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Хорошо живётся на Руси?


Как будто за каждою русской околицей,
Свет луны, таинственный и длинный,
Крестом своих рук ограждая живых,
Плачут вербы, шепчут тополя.
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
Но никто под окрик журавлиный
За в бога не верящих внуков своих.
Не разлюбит отчие поля.


Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
И теперь, когда вот новым светом
Не дом городской, где я празднично жил,
И моей коснулась жизнь судьбы,
А эти проселки, что дедами пройдены,
Всё равно остался я поэтом
С простыми крестами их русских могил.
Золотой бревенчатой избы.


Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
По ночам, прижавшись к изголовью,
Дорожной тоской от села до села,
Вижу я, как сильного врага,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Как чужая юность брызжет новью
Впервые война на проселках свела.
На мои поляны и луга.


Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
Но и всё же, новью той теснимый,
По мертвому плачущий девичий крик,
Я могу прочувственно пропеть:
Седая старуха в салопчике плисовом,
Дайте мне на родине любимой,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Всё любя, спокойно умереть!
</poem></spoiler>


Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
'''«Неуютная жидкая лунность…»''' (1925){{якорь|1925-2}}
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала:— Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.


«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
<spoiler><poem>
«Мы вас подождем!» говорили леса.
Неуютная жидкая лунность
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
И тоска бесконечных равнин,
Что следом за мной их идут голоса.
Вот что видел я в резвую юность,
Что, любя, проклинал не один.


По русским обычаям, только пожарища
По дорогам усохшие вербы
На русской земле раскидав позади,
И тележная песня колёс…
На наших глазах умирали товарищи,
Ни за что не хотел я теперь бы,
По-русски рубаху рванув на груди.
Чтоб мне слушать её привелось.


Нас пули с тобою пока еще милуют.
Равнодушен я стал к лачугам,
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
И очажный огонь мне не мил.
Я все-таки горд был за самую милую,
Даже яблонь весеннюю вьюгу
За горькую землю, где я родился,
Я за бедность полей разлюбил.


За то, что на ней умереть мне завещано,
Мне теперь по душе иное…
Что русская мать нас на свет родила,
И в чахоточном свете луны
Что, в бой провожая нас, русская женщина
Через каменное и стальное
По-русски три раза меня обняла.</pre></spoiler>
Вижу мощь я родной стороны.
'''Не той, что из сказок, не той, что с пеленок…''' (1945)<spoiler><pre>
Не той, что из сказок, не той, что с пеленок,
Не той, что была по учебникам пройдена,
А той, что пылала в глазах воспаленных,
А той, что рыдала, — запомнил я Родину.
И вижу её, накануне победы,
Не каменной, бронзовой, славой увенчанной,
А очи проплакавшей, идя сквозь беды,
Все снесшей, все вынесшей русскою женщиной.</pre></spoiler>
'''Родина''' (1941)<spoiler><pre>
Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.


Но в час, когда последняя граната
Полевая Россия! Довольно
Уже занесена в твоей руке
Волочиться сохой по полям!
И в краткий миг припомнить разом надо
Нищету твою видеть больно
Всё, что у нас осталось вдалеке,
И берёзам и тополям.


Ты вспоминаешь не страну большую,
Я не знаю, что будет со мною…
Какую ты изъездил и узнал,
Может, в новую жизнь не гожусь,
Ты вспоминаешь родину — такую,
Но и всё же хочу я стальною
Какой её ты в детстве увидал.
Видеть бедную, нищую Русь.


Клочок земли, припавший к трём берёзам,
И, внимая моторному лаю
Далекую дорогу за леском,
В сонме вьюг, в сонме бурь и гроз,
Речонку со скрипучим перевозом,
Ни за что я теперь не желаю
Песчаный берег с низким ивняком.
Слушать песню тележных колёс.
</poem></spoiler>


Вот где нам посчастливилось родиться,
<br clear=all>
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.


Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
== '''Жигулин''' Анатолий Владимирович ([[runi:Жигулин, Анатолий Владимирович|1930—2000]]) ==
Да, можно голодать и холодать,
[[Файл:Zhigulin_Anatolij.jpg|thumb|200px|Анатолий Жигулин]]
Идти на смерть… Но эти три берёзы
'''«О, Родина! В неярком блеске…»''' (1967) {{якорь|1967-1}}
При жизни никому нельзя отдать.</pre></spoiler>


== '''Синявский''' Пётр Алексеевич ([[rwp:Синявский,_Пётр_Алексеевич|род. 1943]]) ==
<spoiler><poem>
'''Россия'''<spoiler><pre>
О, Родина! В неярком блеске
Здесь тёплое поле наполнено рожью,
Я взором трепетным ловлю
Здесь плещутся зори в ладонях лугов.
Твои пролески, перелески —
Сюда златокрылые ангелы Божьи
Всё, что без памяти люблю:
По лучикам света сошли с облаков.


И землю водою святой оросили,
И шорох рощи белоствольной,
И синий простор осенили крестом.
И синий дым в дали пустой,
И нет у нас Родины, кроме России –
И ржавый крест над колокольней,
Здесь мама, здесь храм, здесь отеческий дом.
И низкий холмик со звездой…
</pre></spoiler>


== '''Толстой''' Алексей Николаевич ([[rwp:Толстой,_Алексей_Николаевич|1883—1945]]) ==
Мои обиды и прощенья
'''Край ты мой, родимый край!..''' (1856)<spoiler><pre>
Сгорят, как старое жнивьё.
Край ты мой, родимый край!
В тебе одной — и утешенье
Kонский бег на воле,
И исцеление моё.
В небе крик орлиных стай,
</poem></spoiler>
Волчий голос в поле!


Гой ты, родина моя!
<br clear=all>
Гой ты, бор дремучий!
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Свист полночный соловья,
Ветер, степь да тучи!</pre></spoiler>


== '''Тютчев''' Фёдор Иванович ([[rwp:Тютчев,_Фёдор_Иванович|1803—1873]]) ==
== '''Жураковский''' Анатолий Евгеньевич ([[runi:Жураковский, Анатолий Евгеньевич|1897—1937]]) ==
'''Умом Россию не понять''' (28 ноября 1866)<spoiler><pre>
[[Файл:Анатолий Жураковский 2.jpg|thumb|200px|Анатолий Жураковский]]
Умом Россию не понять,
'''«Россия, моя Россия…»''' (1932. Свирьлаг){{якорь|1932-1}}
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.</pre></spoiler>
'''Эти бедные селенья''' (13 августа 1855)<spoiler><pre>
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты Русского народа!


Не поймет и не заметит
<spoiler><poem>
Гордый взор иноплеменный,
Россия, моя Россия,
Что сквозит и тайно светит
Страна несказанных мук,
В наготе твоей смиренной.
Целую язвы страстные
Твоих пригвождённых рук.


Удрученный ношей крестной,
Ведь в эти руки когда-то
Всю тебя, земля родная,
Ты приняла Христа,
В рабском виде Царь Небесный
А теперь сама распята
Исходил, благословляя.
На высоте того Креста.
</pre></spoiler>
 
Я с тобой, на руках моих раны,
И из них сочится кровь,
Но в сердце звучит «осанна»
И сильнее смерти любовь.
 
Впереди я вижу своды
Всё тех же тюре{{Ударение}}мных стен,
Одиночку, разлуки годы
И суровый лагерный плен.


== '''Фролов-Крымский''' Константин Юрьевич ([http://www.bards.ru/archives/author.php?id=2046 род. 1956]) ==
Но я всё, всё принимаю
'''Мы русские''' (18 ноября 2012)<spoiler><pre>
И святыням твоим отдаю,
Один чудак с лицом фальшиво-грустным,
До конца, до самого края,
«Ютясь» в салоне своего «порше»,
Всю жизнь и всю душу мою.
Сказал: «Мне стыдно называться русским.
Мы — нация бездарных алкашей».


Солидный вид, манера поведенья —
Много нас, подними свои взоры,
Всё дьяволом продумано хитро.
Погляди, родная, окре{{Ударение}}ст:
Но беспощадный вирус вырожденья
Мы идём от твоих просторов,
Сточил бесславно всё его нутро.
Поднимаем твой тяжкий крест.


Его душа не стоит и полушки,
Мы пришли с тобой на распятье
Как жёлтый лист с обломанных ветвей.
Разделить твой последний час,
А вот потомок эфиопов  Пушкин
О, раскрой же свои объятья
Не тяготился русскостью своей.
И прости и прими всех нас.
</poem></spoiler>


Себя считали русскими по праву
<br clear=all>
И поднимали Родину с колен
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Творцы российской мореходной славы
И Беллинсгаузен, и Крузенштерн.


И не мирясь с мировоззреньем узким,
== '''Заболоцкий''' Николай Алексеевич ([[runi:Заболоцкий, Николай Алексеевич|1903—1958]]) ==
Стараясь заглянуть за горизонт,
[[Файл:Zabolockij_Nikolaj.jpg|thumb|200px|Николай Заболоцкий]]
За честь считали называться русским                                               
'''Вечер на Оке''' (1957) {{якорь|1957-1}}
Шотландцы — Грейг, де Толли и Лермонт.


Любой из них достоин восхищенья,
<spoiler><poem>
Ведь Родину воспеть — для них закон!
В очарованье русского пейзажа
Так жизнь свою отдал без сожаленья
Есть подлинная радость, но она
За Русь грузинский князь Багратион.
Открыта не для каждого и даже
Не каждому художнику видна.


Язык наш — многогранный, точный, верный —
С утра обременённая работой,
То душу лечит, то разит, как сталь.
Трудом лесов, заботами полей,
Способны ль мы ценить его безмерно
Природа смотрит как бы с неохотой
И знать его, как знал датчанин Даль?
На нас, не очарованных людей.


Да что там Даль! А в наше время много ль
И лишь когда за тёмной чащей леса
Владеющих Великим языком
Вечерний луч таинственно блеснёт,
Не хуже, чем хохол Мыкола Гоголь,
Обыденности плотная завеса
Что был когда-то с Пушкиным знаком?
С её красот мгновенно упадёт.
 
Вздохнут леса, опущенные в воду,
И, как бы сквозь прозрачное стекло,
Вся грудь реки приникнет к небосводу
И загорится влажно и светло.
 
Из белых башен облачного мира
Сойдёт огонь, и в нежном том огне,
Как будто под руками ювелира,
Сквозные тени лягут в глубине.
 
И чем ясней становятся детали
Предметов, расположенных вокруг,
Тем необъятней делаются дали
Речных лугов, затонов и излук.


Не стоит головой стучать о стенку
Горит весь мир, прозрачен и духовен,
И в бешенстве слюною брызгать зря!
Теперь-то он поистине хорош,
«Мы — русские!» — так говорил Шевченко.
И ты, ликуя, множество диковин
Внимательней читайте кобзаря.
В его живых чертах распознаёшь.
</poem></spoiler>


В душе любовь сыновнюю лелея,
<br clear=all>
Всю жизнь трудились до семи потов
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Суворов, Ушаков и Менделеев,
Кулибин, Ломоносов и Попов.


Их имена остались на скрижалях
== '''Занадворов''' Владислав Леонидович ([[runi:Занадворов, Владислав Леонидович|1914—1942]]) ==
Как подлинной истории азы.
[[Файл:Zanadvorov.jpg|thumb|200px|Владислав Занадворов]]
И среди них как столп — старик Державин,
'''Родина''' (1936){{якорь|1936-1}}
В чьих жилах кровь татарского мурзы.


Они идут — то слуги, то мессии, —
<spoiler><poem>
Неся свой крест на согбенных плечах,
Вот она — лесная родина:
Как нёс его во имя всей России
Над рекой падучая гроза,
Потомок турка адмирал Колчак.
Наливная чёрная смородина,
Чёрная, как девичьи глаза.
А в лесах, за горными вершинами,
Травы стынут в утренней росе,
И берёзы с лопнувшими жилами
Падают, подвластные грозе.
И навек пленённая просторами,
Выбегает узкая тропа.
Дальнее село за косогорами,
В воздухе повисли ястреба.
И потайно за густыми травами
Сказывали парням молодым,
Как по Волге с Емельяном плавали,
Жили с атаманом Золотым.
Над крестами, над моими предками,
Над крутыми строками стиха
Снова машет огненными ветками
Дикая заречная ольха.
И хоть сколько бы дорог ни пройдено,
Ни отмерено далёких вёрст
Хлебом-солью повстречает родина,
Улыбнётся тысячами звёзд.
А меж гор, что с тучами обвенчаны,
Кама силу пробует свою.
Я ни друга, ни отца, ни женщины
Не любил, как родину мою.
</poem></spoiler>


Они любовь привили и взрастили
<br clear=all>
От вековых истоков и корней.
[[#вернуться к содержанию||^|]]
Тот — русский, чья душа живёт в России,
Чьи помыслы — о матушке, о ней.


Патриотизм не продают в нагрузку
== '''Исаковский ''' Михаил Васильевич ([[runi:Исаковский, Михаил Васильевич|1900—1973]]) ==
К беретам, сапогам или пальто.
[[Файл:Isakovski.jpg|thumb|200px|Михаил Исаковский]]
И коль вам стыдно называться русским,
'''Слово о России''' (1944) {{якорь|1944-2}}
Вы, батенька, не русский. Вы — никто.</pre></spoiler>


== '''Хомяков''' Алексей Степанович ([[rwp:Хомяков,_Алексей_Степанович|1804—1860]]) ==
<spoiler><poem>
'''России''' (1839)<spoiler><pre>
Советская Россия,
«Гордись! — тебе льстецы сказали.
Родная наша мать!
Земля с увенчанным челом,
Каким высоким словом
Земля несокрушимой стали,
Мне подвиг твой назвать?
Полмира взявшая мечом!
Какой великой славой
Пределов нет твоим владеньям,
Венчать твои дела?
И, прихотей твоих раба,
Какой измерить мерой
Внимает гордым повеленьям
Что ты перенесла?
Тебе покорная судьба.
 
Красны степей твоих уборы,
В годину испытаний,
И горы в небо уперлись,
В боях с ордой громил,
И как моря твои озеры…»
Спасла ты, заслонила
Не верь, не слушай, не гордись!
От гибели весь мир.
Пусть рек твоих глубоки волны,
Ты шла в огонь и в воду,
Как волны синие морей,
В стальной кромешный ад,
И недра гор алмазов полны,
Ложилася под танки
И хлебом пышен тук степей;
Со связками гранат;
Пусть пред твоим державным блеском
В горящем самолёте
Народы робко кланят взор
Бросалась с облаков
И семь морей немолчным плеском
На пыльные дороги,
Тебе поют хвалебный хор;
На головы врагов;
Пусть далеко грозой кровавой
Наваливалась грудью
Твои перуны пронеслись —
На вражий пулемёт,
Всей этой силой, этой славой,
Чтобы твои солдаты
Всем этим прахом не гордись!
Могли идти вперёд…
Грозней тебя был Рим великой,
 
Царь семихолмного хребта,
Тебя морили мором
Железных сил и воли дикой
И жгли тебя огнём,
Осуществленная мечта;
Землею засыпали
И нестерпим был огнь булата
На кладбище живьём;
В руках алтайских дикарей;
Тебя травили газом,
И вся зарылась в груды злата
Вздымали на ножах,
Царица западных морей.
Гвоздями прибивали
И что же Рим? и где монголы?
В немецких блиндажах…
И, скрыв в груди предсмертный стон,
 
Кует бессильные крамолы,
Скажи, а сколько ж, сколько
Дрожа над бездной, Альбион!
Ты не спала ночей
Бесплоден всякой дух гордыни,
В полях, в цехах, в забоях,
Неверно злато, сталь хрупка,
У доменных печей?
Но крепок ясный мир святыни,
По твоему призыву
Сильна молящихся рука!
Работал стар и мал:
Ты сеяла, и жала,
И плавила металл;
Леса валила наземь,
Сдвигала горы с мест,
Сурово и достойно
Несла свой тяжкий крест…
 
Ты всё перетерпела,
Познала всё сполна.
Поднять такую тяжесть
Могла лишь ты одна!
И, в бой благословляя
Своих богатырей,
Ты знала — будет праздник
На улице твоей!..
 
И он пришёл! Победа
Твоя недалека:
За Тисой, за Дунаем
Твои идут войска;
Твоё пылает знамя
Над склонами Карпат,
На Висле под Варшавой
Твои костры горят;
Твои грохочут пушки
Над прусскою землёй,
Огни твоих салютов
Всплывают над Москвой…
 
Скажи, какой же славой
Венчать твои дела?
Какой измерить мерой
Тот путь, что ты прошла?
Никто в таком величье
Вовеки не вставал.
Ты — выше всякой славы,
Достойней всех похвал!
И все народы мира,
Что с нами шли в борьбе,
Поклоном благодарным
Поклонятся тебе;
Поклонятся всем сердцем
За все твои дела,
За подвиг твой бессмертный,
За всё, что ты снесла;
За то, что жизнь и правду
Сумела отстоять,
Советская Россия,
Родная наша мать!
</poem></spoiler>
 
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
 
== '''Карамзин''' Николай Михайлович ([[runi:Карамзин, Николай Михайлович|1766—1826]]) ==
[[Файл:Karamzin by Tropinin (1818, Tretyakov gallery).jpg|thumb|200px|Николай Карамзин, портрет работы В. А. Тропинина (1818)]]
'''К отечеству''' (1793) {{якорь|1793-1}}
 
<spoiler><poem>
Цвети, отечество святое,
Сынам любезное, драгое!
Мы все боготворим тебя
И в жертву принести себя
Для пользы твоея готовы.
Ах! смерть ничто, когда оковы
И стыд грозят твоим сынам!
Так древле Кодры умирали,
Так Леониды погибали
В пример героям и друзьям.
Союз родства и узы крови
Не так священны для сердец,
Как свят закон твоей любови.
Оставит милых чад отец,
И сын родителя забудет,
Спеша отечеству служить;
Умрёт он, но потомство будет
Героя полубогом чтить.
</poem></spoiler>


И вот за то, что ты смиренна,
<br clear=all>
Что в чувстве детской простоты,
[[#вернуться к содержанию||^|]]
В молчаньи сердца сокровенна,
 
Глагол творца прияла ты,
== '''Кедрин''' Дмитрий Борисович ([[runi:Кедрин, Дмитрий Борисович|1907—1945]]) ==
Тебе он дал свое призванье,
[[Файл:Kedrin.JPG|thumb|200px|Дмитрий Кедрин]]
Тебе он светлый дал удел:
'''Завет''' (1942) {{якорь|1942-2}}
Хранить для мира достоянье
Высоких жертв и чистых дел;
Хранить племён святое братство,
Любви живительный сосуд,
И веры пламенной богатство,
И правду, и бескровный суд.
Твое всё то, чем дух святится,
В чём сердцу слышен глас небес,
В чём жизнь грядущих дней таится,
Начало славы и чудес!..
О, вспомни свой удел высокой!
Былое в сердце воскреси
И в нем сокрытого глубоко
Ты духа жизни допроси!
Внимай ему — и, все народы
Обняв любовию своей,
Скажи им таинство свободы,
Сиянье веры им пролей!
И станешь в славе ты чудесной
Превыше всех земных сынов,
Как этот синий свод небесный —
Прозрачный вышнего покров!</pre></spoiler>


<spoiler><poem>
В час испытаний
Поклонись Отчизне
По-русски,
В ночи,
И скажи ей:
— Мать!
Ты жизнь моя!
Ты мне дороже жизни!
С тобою — жить,
С тобою — умирать!
И как бы ни был длинен
И тяжек день военной маяты, —
Коль пахарь ты,
Отдай ей всё, как Минин,
Будь ей Суворовым,
Коль воин ты.
Люби её, клянись, как наши деды,
Горой стоять за жизнь её и честь,
Чтобы сказать в желанный час победы:
— И моего тут капля мёда есть.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Коган''' Павел Давидович ([[runi:Коган, Павел Давыдович|1918—1942]]) ==
[[Файл:Kogan_Pavel_1.jpg|thumb|200px|Павел Коган]]
'''Лирическое отступление''' из недописанной главы из неоконченного романа в стихах «Первая треть» (1940—1941) {{якорь|1941-3}}
<spoiler><poem>
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Они нас выдумают снова —
Сажень косая, твёрдый шаг —
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими, любыми,
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучаясь, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И всё-таки пробьёмся мы!
Но людям Родины единой,
Едва ли им дано понять,
Какая иногда рутина
Вела нас жить и умирать.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я — патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где ещё найдёшь такие
Берёзы, как в моём краю!
Я б сдох как пёс от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы ещё дойдём до Ганга,
Но мы ещё умрём в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Коротаев''' Виктор Вениаминович ([[runi:Коротаев, Виктор Вениаминович|1939—1997]]) ==
[[Файл:Korotaev.jpg|thumb|200px|Виктор Коротаев]]
'''Русь''' (198?){{якорь|1980-е-1}}
<spoiler><poem>
Я в прошлое гляжу нередко,
Стремясь вернее угадать
Тех бородатых наших предков,
Что жили в давние года.
Работой выпитые лица,
Глубокий и тяжёлый взгляд,
И злые острые ключицы
Из-под худых рубах торчат.
«Эх, доля наша…
Чтоб те сгинуть!»
А в голосе такая грусть!
Они плюют и горбят спину,
Ругая нищенскую Русь.
Но стоит только им прослышать
Что вдруг, с какой-то стороны,
Сосед с несметным войском вышел,
Поганя земли их страны…
Они, свои отринув беды,
Опять берут доспехов груз —
И бьют татар, и рубят шведов
За эту самую же Русь.
Им наша Русь
Из дальней дали
Светила светом молодым.
И коль они за ту стояли,
То мы — за эту постоим.
</poem></spoiler>
'''«Мы — не на уровне задачи …»'''
<spoiler><poem>
Мы — не на уровне задачи,
Когда, пуская лёгкий дым,
В кругу
О Родине судачим:
Шумим!
Корим!
Боготворим!
Да путь её и многотруден,
И объясним не всякий раз…
Но Русь была,
И есть,
И будет
До нас,
При нас
И после нас!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Кукольник''' Нестор Васильевич ([[runi:Кукольник, Нестор Васильевич|1809—1868]]) ==
[[Файл:Briullov-kukolnik.jpg|thumb|200px|Нестор Кукольник, портрет работы К. П. Брюллова (1836)]]
'''Империя''' (1842)<ref>Здесь шумным градом назван основанный великим князем Гедимином город Вильнюс, нынешняя столица [[Литва|Литвы]]. Однако захоронен он был, скорее всего, в [[ewp:Veliuona|Велюоне]] (Велиуоне), сейчас это небольшой посёлок в Литве.</ref> {{якорь|1842-1}}
<spoiler><poem>
У ног могилы Гедымина,
Теснясь, толпится шумный град;
Пред ней разбитая твердыня
Великокняжеских палат.
Пред злачным куполом могилы
Церквей восходят купола,
И громы русского орла
У той могилы опочили…
О Гедымин! В стране родной
Почиет мирно пепел твой!
Кругом враги когда-то были, —
Ливонцы, Новгород и Псков;
Татар, волынцев, поляков
Сюда наезды заходили;
Кругом сто княжеств и врагов,
Сто исповеданий различных
На ста языках, и столичных
Сто многолюдных городов.
Но смолкли бури боевые:
И всё и вся — теперь Россия!
Не семь холмов, а семь морей —
Подножие святой державы!
Три части света — ложе ей,
Полмира — мера русской славы!
И, будто дома, рыжий финн
Могилу роет Митридата,
С товаром тащится литвин
От Арарата до Карпата,
С Амура в Калиш наш солдат
Идёт прогулкой на парад!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Кушнер''' Александр Семёнович ([[runi:Кушнер, Александр Семёнович|род. 1936]]) ==
[[Файл:Александр Кушнер фото.jpg|thumb|200px|Александр Ку́шнер, 2005 г.]]
'''«Снег подлетает к ночному окну…»''' (1981){{якорь|1981-1}}
<spoiler><poem>
Снег подлетает к ночному окну,
Вьюга дымится.
Как мы с тобой угадали страну,
Где нам родиться!
Вьюжная. Ватная. Снежная вся.
Давит на плечи.
Но и представить другую нельзя
Шубу, полегче.
Гоголь из Рима нам пишет письмо,
Как виноватый.
Бритвой почтовое смотрит клеймо
Продолговатой.
Но и представить другое нельзя
Поле, поуже.
Доблести, подлости, горе, семья,
Зимы и дружбы.
И англичанин, что к нам заходил,
Строгий, как вымпел,
Не понимал ничего, говорил
Глупости, выпив.
Как на дитя, мы тогда на него
С грустью смотрели.
И доставали плеча твоего
Крылья метели.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Лермонтов''' Михаил Юрьевич ([[runi:Лермонтов, Михаил Юрьевич|1814—1841]]) ==
[[Файл:Mikhail lermontov.jpg|thumb|200px|Михаил Лермонтов в ментике лейб-гвардии Гусарского полка. Картина Петра Заболотского (1837)]]
'''Родина'''<ref>В беловом автографе стих назван «Отчизна». [https://ru.wikisource.org/w/index.php?oldid=3948899]</ref> (1841) {{якорь|1841-1}}
<spoiler><poem>
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит её рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни тёмной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю — за что, не знаю сам —
Её степей холодное молчанье,
Её лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек её, подобные морям;
Просёлочным путём люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спалённой жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь жёлтой нивы
Чету белеющих берёз.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Лисянский''' Марк Самойлович ([[runi:Лисянский, Марк Самойлович|1912—1993]]) ==
[[Файл:Lisjanskij_Mark.jpg|thumb|200px|Марк Лисянский]]
'''«Я себя не мыслю без России…»''' (1941?) {{якорь|1940-е-1}}
<spoiler><poem>
Я себя не мыслю без России,
Без её берёз и тополей,
Без её невыплаканной сини,
Без её заснеженных полей.
Без её работника и бога —
Человека с опытом Левши,
Без её Есенина и Блока,
Без её пророческой души.
Я себя не мыслю без России,
Без родной земли, где всё моё,
Где легла мне на сердце впервые
Песня колыбельная её.
Без её легенд и сказок вещих,
Горных ветров, горьких как полынь.
Без её преображённых женщин
Из безвестных Золушек в богинь.
Без её железных комиссаров,
Падающих с песней на устах,
Без её космических Икаров
На своих немыслимых постах.
Без её неизмеримой силы,
Без её распахнутых морей…
Я себя не мыслю без России,
Без её любви и без моей!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Львов''' Михаил Давыдович ([[runi:Львов, Михаил Давыдович|1917—1988]]) ==
[[Файл:L'vov_Mihail.jpg|thumb|200px|Михаил Львов]]
'''«Сколько нас, нерусских, у России…»''' (196?){{якорь|1960-е-1}}
<spoiler><poem>
              С. Хакиму
Сколько нас, нерусских, у России —
И татарских, и иных кровей,
Имена носящих не простые,
Но простых российских сыновей!
Пусть нас и не жалуют иные,
Но вовек — ни завтра, ни сейчас —
Отделить нельзя нас от России —
Родина немыслима без нас!
Как прекрасно вяжутся в России,
В солнечном сплетении любви,
И любимой волосы льняные,
И заметно тёмные твои.
Сколько нас, нерусских, у России —
Истинных российских сыновей,
Любящих глаза небесной сини
У великой матери своей!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Маяковский''' Владимир Владимирович ([[runi:Маяковский, Владимир Владимирович|1893—1930]]) ==
[[Файл:Mayakovsky and Krasnoarmeitsy.jpg|thumb|200px|Владимир Маяковский среди красноармейцев на книжном базаре, 1929]]
'''17-я часть из поэмы «Хорошо»''' (1927){{якорь|1927-1}}
<spoiler><poem>
Хвалить
            не заставят
                            не долг,
                                          ни стих
всего,
        что делаем мы.
Я
  пол-отечества мог бы
                                  снести,
а пол —
            отстроить, умыв.
Я с теми,
              кто вышел
                              строить
                                          и месть
в сплошной
                  лихорадке
                                  буден.
Отечество
                славлю,
                            которое есть,
но трижды —
                    которое будет.
Я
  планов наших
                        люблю громадьё,
размаха
            шаги саженьи.
Я радуюсь
                маршу,
                          которым идём
в работу
              и в сраженья.
Я вижу —
                где сор сегодня гниёт,
где только земля простая —
на сажень вижу,
                        из-под неё
комунны
            дома
                    прорастают.
И меркнет
              доверье
                          к природным дарам
с унылым
              пудом сенца{{ударение}}
И поворачиваются
                            к тракторам
крестьян
            заскорузлые сердца.
И планы,
              что раньше
                                на станциях лбов
задерживал
                  нищенства тормоз,
сегодня
            встают
                      из дня голубого,
железом
            и камнем формясь.
И я,
      как весну человечества,
рождённую
                в трудах и в бою,
пою
      моё отечество,
республику мою!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Майоров''' Николай Петрович ([[runi:Майоров, Николай Петрович (поэт)|1919—1942]]) ==
[[Файл:Majorov.jpg|thumb|200px|Николай Майоров]]
'''Мы''' (1940) {{якорь|1940-1}}
<spoiler><poem>
      Это время
                        трудновато для пера.
                                            ''В. Маяковский''
     
Есть в голосе моём звучание металла.
Я в жизнь вошёл тяжёлым и прямым.
Не всё умрёт. Не всё войдёт в каталог.
Но только пусть под именем моим
Потомок различит в архивном хламе
Кусок горячей, верной нам земли,
Где мы прошли с обугленными ртами
И мужество, как знамя, пронесли.
Мы жгли костры и вспять пускали реки.
Нам не хватало неба и воды.
Упрямой жизни в каждом человеке
Железом обозначены следы —
Так в нас запали прошлого приметы.
А как любили мы — спросите жён!
Пройдут века, и вам солгут портреты,
Где нашей жизни ход изображён.
Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы.
Когда б не бой, не вечные исканья
Крутых путей к последней высоте,
Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,
В столбцах газет, в набросках на холсте.
Но время шло. Меняли реки русла.
И жили мы, не тратя лишних слов,
Чтоб к вам прийти лишь в пересказах устных
Да в серой прозе наших дневников.
Мы брали пламя голыми руками.
Грудь раскрывали ветру. Из ковша
Тянули воду полными глотками
И в женщину влюблялись не спеша.
И шли вперёд, и падали, и, еле
В обмотках грубых ноги волоча,
Мы видели, как женщины глядели
На нашего шального трубача.
А тот трубил, мир ни во что не ставя
(Ремень сползал с покатого плеча),
Он тоже дома женщину оставил,
Не оглянувшись даже сгоряча.
Был камень твёрд, уступы каменисты,
Почти со всех сторон окружены,
Глядели вверх — и небо было чисто,
Как светлый лоб оставленной жены.
Так я пишу. Пусть неточны слова,
И слог тяжёл, и выраженья грубы!
О нас прошла всесветная молва.
Нам жажда зноем выпрямила губы.
Мир, как окно, для воздуха распахнут
Он нами пройден, пройден до конца,
И хорошо, что руки наши пахнут
Угрюмой песней верного свинца.
И как бы ни давили память годы,
Нас не забудут потому вовек,
Что, всей планете делая погоду,
Мы в плоть одели слово «Человек»!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Матюшин-Правдин''' Александр Иванович ([[runi:Роман (Матюшин)|род. 1954]]) ==
[[Файл:Matjushin_Roman.jpg|thumb|200px|Александр Матюшин-Правдин (Роман (Матюшин), иеромонах)]]
'''Россия''' (2003){{якорь|2003-1}}
<spoiler><poem>
О, сколько ты в себя вместила!
И грусть немереных равнин,
И причитанья у могилок,
И сирый журавлиный клин.
И почернелые избушки,
И тихие разливы вод,
И деревенские церквушки,
И многостраждущий народ.
И нерастраченную совесть,
И тайну Млечного моста.
Но главная твоя особость —
Тебе не выжить без Христа.
Другим довольно зрелищ, хлеба:
Душа — рабыня кошелька.
Но ты не надышалась Небом
И потому так велика!
И если вдруг тебя погубят,
То и самим врагам не жить:
Вселенная могилой будет —
Иначе не похоронить.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Матусовский''' Михаил Львович ([[runi:Матусовский, Михаил Львович|1915—1990]]) ==
[[Файл:Михаил Львович Матусовский.jpg|thumb|200px|Михаил Матусовский]]
'''С чего начинается Родина?''' (1968) {{якорь|1968-1}}
<spoiler><poem>
С чего начинается Родина?
С картинки в твоём букваре,
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе.
А, может, она начинается
С той песни, что пела нам мать,
С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять.
С чего начинается Родина?
С заветной скамьи у ворот,
С той самой берёзки, что во поле,
Под ветром склоняясь, растёт.
А, может, она начинается
С весенней запевки скворца
И с этой дороги просёлочной,
Которой не видно конца.
С чего начинается Родина?
С окошек, горящих вдали,
Со старой отцовской будёновки,
Что где-то в шкафу мы нашли,
А, может, она начинается
Со стука вагонных колёс
И с клятвы, которую в юности
Ты ей в своём сердце принёс.
С чего начинается Родина?..
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Милявский''' Олег Анатольевич ([[runi:Милявский, Олег Анатольевич|1923—1989]]) ==
[[Файл:Miljavskij_Oleg.jpg|thumb|200px|Олег Милявский]]
'''Любите Россию'''
<spoiler><poem>
Колышет берёзоньки ль ветер весенний,
Весёлой капели доносится звон.
Как будто читает поэму Есенин
Про землю, в которую был так влюблён…
Про белые рощи и ливни косые,
Про жёлтые нивы и взлёт журавлей,
Любите Россию, любите Россию!
Для русского сердца земли нет милей…
Нам русские песни с рождения пели,
Нас ветер России в пути обнимал,
Когда вся Россия надела шинели,
Нередко, бывало, солдат вспоминал…
И белые рощи и ливни косые,
И мысленно детям своим завещал: —
Любите Россию, любите Россию!
Россию, которую я защищал!
Кто Русью рождённый — в Россию влюблённый,
Тот отдал ей сердце и душу свою!
Пред ней величавой, склоняюсь в поклоне,
О ней, о России я песню пою!
Про белые рощи и ливни косые,
Про жёлтые нивы и радость весны,
Любите Россию, любите Россию!
И будьте навеки России верны!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Михалков''' Сергей Владимирович ([[runi:Михалков, Сергей Владимирович|1913—2009]]) ==
[[Файл:Михалков Сергей Владимирович1.jpg|thumb|200px|Сергей Михалков]]
'''Кремлёвские звёзды''' (1944) {{якорь|1944-3}}
<spoiler><poem>
Кремлёвские звёзды
Над нами горят,
Повсюду доходит их свет!
Хорошая Родина есть у ребят,
И лучше той Родины
Нет!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Мориц''' Юнна Петровна ([[runi:Мориц, Юнна Петровна|род. 1937]]) ==
[[Файл:Yunna Morits2.jpg|thumb|200px|Юнна Мориц]]
'''Мы со смертью не играем'''
<spoiler><poem>
«Щэ нэ вмэрла Украина», «Ещэ Польска не сгинела»,
Но Россия петь не будет «Я ещё не умерла!»
Эта разница — такого необъятного размера,
Как небесная улыбка лучезарного тепла!
Эта разница бездонна, эта разница интимна,
Тайна гимна так взаимна, что влияет на судьбу, —
У России быть не может никогда такого гимна
«Не дала ещё я дуба», «Не лежу ещё в гробу».
Русофобов это свойство пробирает вечным страхом,
Русофобы чуют нечто, не вместимое в слова…
Но Россия петь не будет «Я ещё не стала прахом», —
Потому что смерть не любит панибратства, хвастовства.
«Щэ нэ вмэрла Украина», «Ещэ Польска не сгинела», —
Смерть ещё не наступила, вот какие, брат, дела!
Но Россия петь не будет «Я ещё не околела»,
У неё не будет гимна «Я ещё не умерла».
Эта разница священна, и вселенная красива,
Мы со смертью не играем и не дразним — кто сильней?
«Щэ нэ вмэрла, не сгинела» — так не будет петь Россия,
Эта разница огромна, остальное — только в ней!
Наблюдается такая гимнов общая картина —
«Ещэ польска не сгинела», «Щэ нэ вмэрла Украина».
В эту общую картину «Я ещё не умерла» —
Слава Богу не вписали нас Поэзии крыла!
</poem></spoiler>
'''Не будь, Россия, ничьей добычей!'''
<spoiler><poem>
Не будь, Россия, ничьей добычей!
Не следуй правилам тех приличий,
Какие хищник диктует жертвам, —
Не будь съедобной!.. Не верь экспертам,
Чей опыт славен словесным блудом, —
Тогда не будешь дежурным блюдом,
Закуской, жертвой звериной страсти —
Порвать с восторгом тебя на части!
Не будь безгрешной!.. Из тех, кто живы,
Никто не ангел, — упрёки лживы.
Не будь пушистой, а будь зубастой!
Чисты фашисты, как тюбик с пастой,
Чисты фашисты, как зубик с пломбой,
Как в небесах санитары с бомбой.
Не говори, что бывает хуже!..
Не жди пощады в глобальной луже.
Не будь, Россия, страной-тарелкой,
Разбитой вдребезги подлой сделкой, —
Страной осколков, отдельно взятых
В разъединённых российских штатах.
Не будь разъёмной!.. Не верь экспертам,
Не следуй правилам тех приличий,
Какие хищник диктует жертвам…
Не будь, Россия, ничьей добычей!
</poem></spoiler>
'''Сейчасно'''
<spoiler><poem>
Россию любить не модно,
Не выгодно и опасно.
Но честно и благородно —
Россию любить сейчасно.
Когда она будет в моде, —
Полюбит её отродье,
Которое ей от злости
Сейчасно ломает кости!..
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Некрасов''' Николай Алексеевич ([[runi:Некрасов, Николай Алексеевич|1821—1878]]) ==
[[Файл:Николай Некрасов.jpg|thumb|200px|Николай Некрасов]]
'''Песнь «Русь» из поэмы «Кому на Руси жить хорошо»''' (1876—1877) {{якорь|1877-1}}
<spoiler><poem>
Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и могучая,
Ты и бессильная,
Матушка Русь!
В рабстве спасённое
Сердце свободное —
Золото, золото
Сердце народное!
Сила народная,
Сила могучая —
Совесть спокойная,
Правда живучая!
Сила с неправдою
Не уживается,
Жертва неправдою
Не вызывается, —
Русь не шелохнется,
Русь — как убитая!
А загорелась в ней
Искра сокрытая, —
Встали — небужены,
Вышли — непрошены,
Жита по зёрнышку
Горы наношены!
Рать подымается —
Неисчислимая!
Сила в ней скажется
Несокрушимая!
Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и забитая,
Ты и всесильная,
Матушка Русь!..
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Никитин''' Иван Саввич ([[runi:Никитин, Иван Саввич|1824—1861]]) ==
[[Файл:Ivan Nikitin.jpg|thumb|200px|Иван Никитин]]
'''Русь''' (1851) {{якорь|1851-1}}
<spoiler><poem>
Под большим шатром
Голубых небес —
Вижу — даль степей
Зеленеется.
И на гранях их,
Выше тёмных туч,
Цепи гор стоят
Великанами.
По степям в моря
Реки катятся,
И лежат пути
Во все стороны.
Посмотрю на юг —
Нивы зрелые.
Что камыш густой,
Тихо движутся;
Мурава лугов
Ковром стелется,
Виноград в садах
Наливается.
Гляну к северу —
Там, в глуши пустынь,
Снег, что белый пух,
Быстро кружится;
Подымает грудь
Море синее,
И горами лёд
Ходит по морю;
И пожар небес
Ярким заревом
Освещает мглу
Непроглядную…
Это ты, моя
Русь державная.
Моя родина
Православная!
Широко ты, Русь,
По лицу земли
В красе царственной
Развернулася!
У тебя ли нет
Поля чистого,
Где б разгул нашла
Воля смелая?
У тебя ли нет
Про запас казны,
Для друзей стола,
Меча недругу?
У тебя ли нет
Богатырских сил,
Старины святой,
Громких подвигов?
Перед кем себя
Ты унизила?
Кому в чёрный день
Низко кланялась?
На полях своих,
Под курганами,
Положила ты
Татар полчища.
Ты на жизнь и смерть
Вела спор с Литвой
И дала урок
Ляху гордому.
И давно ль было,
Когда с Запада
Облегла тебя
Туча тёмная?
Под грозой её
Леса падали,
Мать сыра-земля
Колебалася,
И зловещий дым
От горевших сёл
Высоко вставал
Чёрным облаком!
Но лишь кликнул царь
Свой народ на брань —
Вдруг со всех концов
Поднялася Русь.
Собрала детей,
Стариков и жён,
Приняла гостей
На кровавый пир.
И в глухих степях,
Под сугробами,
Улеглися спать
Гости навеки.
Хоронили их
Вьюги снежные,
Бури севера
О них плакали!..
И теперь среди
Городов твоих
Муравьём кишит
Православный люд.
По седым морям
Из далёких стран
На поклон к тебе
Корабли идут.
И поля цветут,
И леса шумят,
И лежат в земле
Груды золота.
И во всех концах
Света белого
Про тебя идёт
Слава громкая.
Уж и есть за что,
Русь могучая,
Полюбить тебя,
Назвать матерью,
Стать за честь твою
Против недруга,
За тебя в нужде
Сложить голову!
</poem></spoiler>
'''Юг и север''' (1851) {{якорь|1851-2}}
<spoiler><poem>
Есть сторона, где всё благоухает;
Где ночь, как день безоблачный, сияет
Над зыбью вод и моря вечный шум
Таинственно оковывает ум;
Где в сумраке садов уединённых,
Сияющей луной осеребрённых,
Подъемлется алмазною дугой
Фонтанный дождь над сочною травой;
Где статуи безмолвствуют угрюмо,
Объятые невыразимой думой;
Где говорят так много о былом
Развалины, покрытые плющом;
Где на коврах долины живописной
Ложится тень от рощи кипарисной;
Где всё быстрей и зреет и цветёт;
Где жизни пир беспечнее идёт.
Но мне милей роскошной жизни Юга
Седой зимы полуночная вьюга,
Мороз и ветр, и грозный шум лесов,
Дремучий бор по скату берегов,
Простор степей и небо над степями
С громадой туч и яркими звездами.
Глядишь кругом — всё сердцу говорит:
И деревень однообразный вид,
И городов обширные картины,
И снежные безлюдные равнины,
И удали размашистый разгул,
И русский дух, и русской песни гул,
То глубоко беспечной, то унылой,
Проникнутой невыразимой силой…
Глядишь вокруг — и на душе легко,
И зреет мысль так вольно, широко,
И сладко песнь в честь родины поётся,
И кровь кипит, и сердце гордо бьётся,
И с радостью внимаешь звуку слов:
«Я Руси сын! здесь край моих отцов!»
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Орешин''' Пётр Васильевич ([[runi:Орешин, Пётр Васильевич|1887—1938]]) ==
[[Файл:Oreshin.jpg|thumb|200px|Пётр Орешин]]
'''Земля родная''' (1926){{якорь|1926-1}}
<spoiler><poem>
      ''Артёму Весёлому''
Незадаром жестоко тоскую,
Заглядевшись на русскую сыть.
Надо выстрадать землю родную
Для того, чтоб её полюбить.
Пусть она не совсем красовита,
Степь желта, а пригорок уныл, —
Сколько дум в эту землю убито,
Сколько вырыто свежих могил!
Погляжу на восток и на север,
На родные лесные края.
Это ты и в туманы и в клевер
Затонула, родная земля!
Пусть желтеют расшитые стяги,
Багровеют в просторах степных, —
Незадаром родные сермяги
Головами ложились на них.
Слышу гомон ковыльного юга,
Льётся Волга и плещется Дон.
Вот она, трудовая лачуга,
Чернозёмный диковинный звон!
Не видать ни начала, ни края.
Лес да поле, да море вдали.
За тебя, знать, недаром, родная,
Мы тяжёлую тягу несли!
Каждый холм — золотая могила,
Каждый дол — вековая любовь.
Не загинь, богатырская сила!
Не застынь, богатырская кровь!
В чёрный день я недаром тоскую,
Стерегу хлебозвонную сыть.
Надо выстрадать землю родную
Для того, чтоб её полюбить!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Орлов''' Владимир Натанович ([[runi:Орлов, Владимир Натанович|1930—1999]]) ==
[[Файл:Фото_Орлова_Владимира_Натановича.jpg|thumb|200px|Владимир Орлов]]
'''Родное''' (1980-е гг. [http://orlowvn.blogspot.ru/p/blog-page_13.html]){{якорь|1980-е-2}}
<spoiler><poem>
Я узнал, что у меня
Есть огромная родня:
И тропинка,
И лесок,
В поле — каждый
Колосок,
Речка,
Небо надо мною…
Это всё — моё родное!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Павлович''' Надежда Александровна ([[runi:Павлович, Надежда Александровна|1895—1980]]) ==
[[Файл:Pavlovich_Nadezhda.jpg|thumb|200px|Надежда Павлович]]
'''Русь''' (1918){{якорь|1918-3}}
<spoiler><poem>
Русь! Чужая чуженинка я
Пришла и греюсь у твоей груди,
Скажи, какою тропинкою
Мне всю тебя исходить?
Если б странницей твоей убогою,
Не оглядываясь никогда назад,
Мне пройти потаённой дорогою
В заповедный твой Китеж-град!
Ведь ты вся вырастаешь, Россия,
Не в Кремле златоглавом Москвы
И не там, где гранитные выи
Наклонили мосты Невы,
Ты молчишь и горишь, не сгорая,
Там, где Китеж в глубинах спит,
Где пугливая выпь пролетает
И над озером мёртвым кричит.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Примеров''' Борис Терентьевич ([[runi:Примеров, Борис Терентьевич|1938—1995]]) ==
[[Файл:Примеров Борис Терентьевич.jpg|thumb|200px|Борис Примеров]]
'''«Наедине с родимым небом…»''' (1970){{якорь|1970-1}}
<spoiler><poem>
Наедине с родимым небом,
Ах, как давно, ах, как давно,
Ах, как давно я нежным не был,
Таким, как в этот час оно.
Широкое и голубое,
В молве вечернего пера,
Как будто я ушёл в ночное
И стерегу его ветра,
Как будто стерегу я лето
И песни здешних косарей,
Чтоб месяц мне попался в сети
Со всей наивностью своей.
А ветры, словно птичьи стаи,
Роняют на воду круги.
Я ничего не понимаю,
Я просто чувствую стихи.
Со всех сторон глядит Россия,
Моя любовь, моя звезда.
Я в этот миг такой красивый,
Каким не буду никогда!
</poem></spoiler>
'''Молитва''' (1993){{якорь|1993-3}}
<spoiler><poem>
Боже, который Советской державе
Дал процвести в дивной силе и славе,
Боже, спасавший Советы от бед,
Боже, венчавший их громом побед.
Боже, помилуй нас в смутные дни,
Боже, Советскую власть нам верни!
Властью тиранов, Тобою венчанных,
Русь возвеличилась в подвигах бранных,
Стала могучею в мирных делах —
Нашим на славу, врагам же на страх.
Боже, помилуй нас в горькие дни,
Боже, Советский Союз нам верни!
Русское имя покрылось позором,
Царство растерзано тёмным раздором.
Кровью залита вся наша страна.
Боже, наш грех в том и наша вина.
Каемся мы в эти горькие дни.
Боже, державу былую верни!
Молим, избавь нас от искушенья
И укажи нам пути избавленья.
Стонет измученный грешный народ,
Гибнет под гнётом стыда и невзгод.
Боже, лукавого власть изжени,
Боже, Империю нам сохрани!
</poem></spoiler>
'''«Когда-нибудь, достигнув совершенства…»''' (1994){{якорь|1994-1}}
<spoiler><poem>
Когда-нибудь, достигнув совершенства,
Великолепным пятистопным ямбом,
Цезурами преображая ритмы,
Я возвращусь в советскую страну,
В союз советских сказочных республик,
Назначенного часа ожидая,
Где голос наливался, словно колос,
Где яблоками созревала мысль,
Где песня лебединая поэта
Брала начало с самой первой строчки
И очень грубо кованные речи
Просторный возводили Храм свобод.
Там человек был гордым, будто знамя,
Что трепетало над рейхстагом падшим
И обжигало пламенем незримым,
Как Данту, щёки и сердца всерьёз.
Какая сила и какая воля
Меня подбрасывала прямо к солнцу…
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Прокофьев''' Александр Андреевич ([[runi:Прокофьев, Александр Андреевич|1900—1971]]) ==
[[Файл:Prokof'ev.jpg|thumb|200px|Александр Прокофьев]]
'''Мне о России надо говорить''' (1959) {{якорь|1959-1}}
<spoiler><poem>
                      1
Мне о России надо говорить,
Да так, чтоб вслух стихи произносили,
Да так, чтоб захотелось повторить,
Сильнее всех имён сказать: Россия!
Сильнее всех имён произнести,
Сильнее матери, любви сильнее
И на устах отрадно пронести
К поющим волнам, что вдали синеют.
                      2
Не раз наедине я был с тобой,
Просил участья, требовал совета,
И ты всегда была моей судьбой,
Моей звездой, неповторимым светом.
Он мне сиял из материнских глаз,
И в грудь вошёл, и в кровь мою проник,
И если б он в груди моей погас,
То сердце б разорвалось в тот же миг!
                      3
      Среди долины ровныя…
              Из песни
Сияние небес твоих огромно,
И пусть навеки память сохранит:
Могучий дуб среди долины ровной
Твоей зарёй, как лентою, обвит.
И он стоит, величия исполнен,
И смотрит вдаль, и видит дальний путь,
И только шрамы от ударов молний,
Как воину, легли ему на грудь.
                      4
А сколько молний грудь твою разили!
Не раз, врываясь в дом твой, обнаглев,
Враги кричали: «Кончено с Россией!» —
И узнавали твой, Россия, гнев!
Такой испепеляющий и грозный,
Он так неумолимо налетал,
Что если б враг тогда метнулся к звёздам
Не избежал бы гибели и там!
                      5
      Воротись обратно из Зазвездья…
              И. Асеев
Уже в Зазвездье красный флаг огнистый.
Подвластно всё мозолистым рукам.
Идут с открытым сердцем коммунисты.
Любить тебя — их заповедь векам!
Они несут знамена боевые,
Благоговейно осеняют Русь.
Они клялись беречь тебя, Россия,
И я под их знаменами клянусь!
</poem></spoiler>
'''Нет жизни мне без России («А мне Россия навек люба…»)''' (1965) {{якорь|1965-5}}
<spoiler><poem>
…А мне Россия
Навек люба,
В судьбе России —
Моя судьба.
Мой век суровый,
Мой день крутой
Гудит громо́во:
«Иди, не стой!»
Идёт Россия —
Врагов гроза,
Синее синих
Её глаза,
Синее синих
Озёр и рек,
Сильнее сильных
Её разбег!
Неповторима,
Вольным-вольна,
Необорима
В грозе она!
С ней, непоборной,
Иду, как в бой,
Дорогой горной,
Тропой любой.
Всё в ней, в Отчизне,
Кругом моё,
И нету жизни
Мне без неё!
</poem></spoiler>
'''«Я, как степняк, пою о том, что вижу…»''' (1959) {{якорь|1959-2}}
<spoiler><poem>
Я, как степняк, пою о том, что вижу,
Что мне в глаза попало в свой черёд,
А сердце, дальше видя, строчки нижет,
Оно меня никак не подведёт.
Вон строят дом, уже свели стропила.
Готовь к столу, хозяйка, каравай!
Стучит топор, и звонко ходят пилы,
Бьют молотки… Всем дело есть…
                                                          Давай!
Давай! Давай! Россия любит дело.
Всяк презирай, как трусов, беглецов.
Давай! Давай! Россия любит смелых.
А коль не смел — учись у храбрецов!
Горят сады листвою разноцветной —
Зелёной, красной, жёлтой… в семь
                                                            цветов.
Как хорошо, что грудь открыта ветру,
Он мне как брат, и я пойти готов
За ним, попутным, иль ему навстречу,
Чтоб знать её деянья наизусть
И увидать, как расправляет плечи
Моя страна,
                    моя Отчизна,
                                              Русь!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Пушкин''' Александр Сергеевич ([[runi:Пушкин, Александр Сергеевич|1799—1837]]) ==
[[Файл:Portrait of Alexander Pushkin (Orest Kiprensky, 1827).PNG|thumb|200px|Александр Пушкин, портрет работы О. А. Кипренского.]]
'''«Два чувства дивно близки нам…»''' (1830<ref>При жизни поэта не было опубликовано. [http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/isd/isd-2792.htm] В рукописях есть перечёркнутый вариант второй строфы:
<br>
<spoiler><poem>
На них основано от века
По воле бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.
</poem></spoiler></ref>) {{якорь|1830-1}}
<spoiler><poem>
Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва,
Как пустыня
И как алтарь без божества.
</poem></spoiler>
'''Клеветникам России''' (1831) {{якорь|1831-1}}
<spoiler><poem>
                    {{abbr|Vox et praeterea nihil|Голос и больше ничего (латынь)|0}}
О чём шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос.
Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Сия семейная вражда;
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага —
И ненавидите вы нас…
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?..
Вы грозны на словах — попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясённого Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..
Так высылайте ж нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Ратушинская''' Ирина Борисовна ([[runi:Ратушинская, Ирина Борисовна|1954—2017]]) ==
[[Файл:Ratushinskaja.jpg|thumb|200px|Ирина Ратушинская]]
'''«Родина, ты мне врастаешь в рёбра!..»''' (1985, тюрьма КГБ, Киев){{якорь|1985-1}}
<spoiler><poem>
Родина, ты мне врастаешь в рёбра!
Погоди, помедли, не теперь!
Я тебя так редко помню доброй.
Ты свирепа, как библейский зверь.
Снова дождик лупит по бетону,
Хлещет по решёточной броне.
Надышаться ветром заоконным
Дай мне сквозь намордник на окне!
Знаю: этой ласки ждать нелепо,
И смолчу, и боль не покажу.
Я возьму сегодня пайку хлеба
И на завтра корку отложу.
Сколько лет, склоняясь над стихами,
Мне их прятать, слыша звон ключей?
Сколько ты отмеришь мне дыханья,
Сколько лютых камерных ночей,
Родина? В твоих тяжёлых лапах
Так до стона трудно быть живой!
Скоро ль день последнего этапа,
Чтоб могла ты прорасти травой
Сквозь меня, затихнуть надо мною,
Ветер уведя за облака?
Впрочем, погоди ещё с отбоем:
Видишь — не дописана строка
Главная.
</poem></spoiler>
'''Родина''' (1977, Одесса){{якорь|1977-1}}
<spoiler><poem>
Ненавистная моя родина!
Нет постыдней твоих ночей.
Как тебе везло
На юродивых,
На холопов и палачей!
Как плодила ты верноподданных,
Как усердна была, губя
Тех — некупленных
‎и непроданных,
Осуждённых любить тебя!
Нет вины на твоих испуганных —
Что ж молчат твои соловьи?
Отчего на крестах поруганных
Застывают
‎слёзы твои?
Как мне снятся твои распятые!
Как мне скоро по их пути
За тебя —
‎родную,
‎проклятую —
На такую же смерть идти!
Самой страшной твоей дорогою —
Гранью ненависти
‎и любви —
Опозоренная, убогая,
Мать и мачеха,
‎благослови!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Рачков''' Николай Борисович ([http://soulibre.ru/Николай_Рачков род. 1941]) ==
[[Файл:Rachkov.jpg|thumb|200px|Николай Рачков]]
'''А Россия была и будет'''
<spoiler><poem>
Свысока её недруг судит,
Предъявляя смертельный счёт.
А Россия была и будет,
А Россия не пропадёт.
Заведут в глухое болото
И укажут ей ложный брод.
Там погибла целая рота,
А Россия — не пропадёт.
Хороша! — и берут зави{{Ударение}}дки.
Через чёрный нагрянут ход,
Обберут Россию до нитки.
А Россия не пропадёт.
Мир, как бомба, во зле взорвётся,
Будет всем в аду горячо.
А Россия сама спасётся
И врагу подставит плечо.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Решетников''' Леонид Васильевич ([[runi:Решетников, Леонид Васильевич|1920—1990]]) ==
[[Файл:ReshetnikovLV.jpg|thumb|200px|Леонид Решетников]]
'''«Сколько их? Не считал, дорогая…»''' (май 1942, Малоярославец) {{якорь|1942-3}}
<spoiler><poem>
Сколько их? Не считал, дорогая.
Мы убитых устали считать.
В этом поле, от края до края,
Кровью полита каждая пядь.
Эту землю пришлось не от скуки
Динамитом перепахать.
Будут после, наверно, и внуки
Кости дедов своих отрывать…
Если скажет кто: «Переплатили
Здесь за клок неудобных полей», —
Ты ответь, что у нас не любили
Торговаться с отчизной своей.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Рождественский''' Роберт Иванович ([[runi:Рождественский, Роберт Иванович|1932—1994]]) ==
[[Файл:Rozhdestvenskij_Robert.jpg|thumb|200px|Роберт Рождественский]]
'''Вторая глава из поэмы «Реквием»''' (1962) {{якорь|1962-2}}
<spoiler><poem>
Разве погибнуть
                ты нам завещала,
Родина?
Жизнь
      обещала,
любовь
      обещала,
Родина.
Разве для смерти
                рождаются дети,
Родина?
Разве хотела ты
                нашей
                      смерти,
Родина?
Пламя
      ударило в небо! —
ты помнишь,
Родина?
Тихо сказала:
              «Вставайте
                        на помощь…»
Родина.
Славы
      никто у тебя не выпрашивал,
Родина.
Просто был выбор у каждого:
я
  или
      Родина.
Самое лучшее
            и дорогое —
Родина.
Горе твоё —
это наше
        горе,
Родина.
Правда твоя —
это наша
        правда,
Родина.
Слава твоя —
это наша
        слава,
Родина!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Рубцов''' Николай Михайлович ([[runi:Рубцов, Николай Михайлович|1936—1971]]) ==
[[Файл:Rubcov_1.jpg|thumb|200px|Николай Рубцов]]
'''Тихая моя родина''' (1964) {{якорь|1964-2}}
<spoiler><poem>
Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
— Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.—
Тихо ответили жители:
— Это на том берегу.
Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.
Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.
Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.
Новый забор перед школою,
Тот же зелёный простор.
Словно ворона весёлая,
Сяду опять на забор!
Школа моя деревянная!..
Время придёт уезжать —
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
</poem></spoiler>
'''Берёзы''' (196?){{якорь|1960-е-2}}
<spoiler><poem>
Я люблю, когда шумят берёзы,
Когда листья падают с берёз.
Слушаю — и набегают слёзы
На глаза, отвыкшие от слёз.
Всё очнётся в памяти невольно,
Отзовётся в сердце и в крови́.
Станет как-то радостно и больно,
Будто кто-то шепчет о любви.
Только чаще побеждает проза,
Словно дунет ветер хмурых дней.
Ведь шумит такая же берёза
Над могилой матери моей.
На войне отца убила пуля,
А у нас в деревне у оград
С ветром и с дождём шумел, как улей,
Вот такой же жёлтый листопад…
Русь моя, люблю твои берёзы!
С первых лет я с ними жил и рос.
Потому и набегают слёзы
На глаза, отвыкшие от слёз…
</poem></spoiler>
'''Видения на холме''' (1960) {{якорь|1960-2}}
<spoiler><poem>
Взбегу на холм
и упаду
    в траву.
И древностью повеет вдруг из дола!
И вдруг картины грозного раздора
Я в этот миг увижу наяву.
Пустынный свет на звёздных берегах
И вереницы птиц твоих, Россия,
Затмит на миг
В крови и жемчугах
Тупой башмак скуластого Батыя…
Россия, Русь — куда я ни взгляну…
За все твои страдания и битвы
Люблю твою, Россия, старину,
Твои леса, погосты и молитвы,
Люблю твои избушки и цветы,
И небеса, горящие от зноя,
И шёпот ив у омутной воды,
Люблю навек, до вечного покоя…
Россия, Русь! Храни себя, храни!
Смотри, опять в леса твои и долы
Со всех сторон нагрянули они,
Иных времён татары и монголы.
Они несут на флагах чёрный крест,
Они крестами небо закрестили,
И не леса мне видятся окрест,
А лес крестов
в окрестностях
    России.
Кресты, кресты…
Я больше не могу!
Я резко отниму от глаз ладони
И вдруг увижу: смирно на лугу
Траву жуют стреноженные кони.
Заржут они — и где-то у осин
Подхватит это медленное ржанье,
И надо мной —
    бессмертных звёзд Руси,
Спокойных звёзд безбрежное мерцанье…
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Рыленков''' Николай Иванович ([[runi:Рыленков, Николай Иванович|1909—1969]]) ==
[[Файл:Rylenkov.jpg|thumb|200px|Николай Рыленков]]
'''Всё в тающей дымке''' (1965) {{якорь|1965-1}}
<spoiler><poem>
Всё в тающей дымке:
Холмы, перелески.
Здесь краски не ярки
И звуки не резки.
Здесь медленны реки,
Туманны озёры,
И всё ускользает
От беглого взора.
Здесь мало увидеть,
Здесь нужно всмотреться,
Чтоб ясной любовью
Наполнилось сердце.
Здесь мало услышать,
Здесь вслушаться нужно,
Чтоб в душу созвучья
Нахлынули дружно.
Чтоб вдруг отразили
Прозрачные воды
Всю прелесть застенчивой
Русской природы.
</poem></spoiler>
'''Дай припасть к руке твоей, Россия''' (1965) {{якорь|1965-2}}
<spoiler><poem>
Скрылся день в туманы росяные,
Отпылали облаков края.
Дай припасть к руке твоей, Россия,
Вечная заботница моя.
Дай поцеловать твои мозоли,
Чтоб, как в детстве, сеном я пропах,
Чтоб навек остался привкус соли
На моих запёкшихся губах.
Пусть войдёт мне в душу каждый шорох,
Каждый вздох в краю моём родном.
Я всю жизнь учусь в твоих просторах
Жить, как пахарь твой — грядущим днём.
Видел я не раз иные дали,
Но мечтал лишь об одном, любя, —
Чтоб друзья и недруги сказали,
Что характером я весь в тебя.
Мне таить перед тобой не надо,
Где я плакал, где дарил цветы.
Всё, что скрыто от чужого взгляда,
Материнским сердцем чуешь ты.
Освежит виски мои седые
Лишь твоя певучая струя.
Дай припасть к руке твоей, Россия,
Вечная заботница моя!
</poem></spoiler>
'''Русская земля''' (1941) {{якорь|1941-4}}
<spoiler><poem>
От хребтов Кавказа до Урала,
Дальними дорогами пыля,
Ты не раз на бой сынов скликала,
Русская земля!
Прибавляли сил им в дни печали
Полноводных рек твоих струи,
И врагам обиды не прощали
Сыновья твои.
И всегда, цела и невредима,
Сыновей бессмертьем наделя,
Ты вставала из огня и дыма,
Русская земля!
О тебе в столетьях песни громки,
Вся ты как певучая струна!
И наследье предков мы, потомки,
Приняли сполна!
Вот опять ковыль дымится бурый,
Лёгкими кистями шевеля,
Вот опять ты в бой нас шлёшь под бурей,
Русская земля!
Что ж! Иль мы не русские солдаты,
Иль военный клич отцов забыт?
Не простим насильникам проклятым
Мы твоих обид!
Где б не шли, судьбой твоей хранимы,
Смерть за смерть врагам твоим суля, —
Мужеством твоим укреплены мы,
Русская земля.
Мы друзей скликаем поимённо,
Под огнём испытанных солдат,
И над ними русские знамёна
На ветру шумят!
Помяни ж героев, в битвах павших,
Осени знамёнами Кремля
Колыбель отцов и дедов наших,
Русская земля!
Прокляни отныне и навеки
Дрогнувшим перед лицом врага, —
В дни, когда катили пламя реки,
Бросив берега.
И опять цела и невредима,
Сыновей бессмертьем наделяя,
Встанешь ты из пламени и дыма,
Русская земля!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Савинков''' Борис Викторович ([[runi:Савинков, Борис Викторович|1879—1925]]) ==
[[Файл:Boris Viktorovich Savinkov.jpg|thumb|200px|Борис Савинков]]
'''«Нет родины — и всё кругом неверно…»''' (1913. Франция){{якорь|1913-1}}
<spoiler><poem>
Нет родины — и всё кругом неверно,
Нет родины — и всё кругом ничтожно,
Нет родины — и вера невозможна,
Нет родины — и слово лицемерно,
Нет родины — и радость без улыбки,
Нет родины — и горе без названья
Нет родины — и жизнь как призрак зыбкий,
Нет родины — и смерть как увяданье…
Нет родины. Замок висит острожный,
И всё кругом ненужно или ложно…
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Северянин''' Игорь ([[runi:Северянин, Игорь|1887—1941]]) ==
[[Файл:Северянин Игорь.jpg|thumb|200px|Игорь Северянин]]
'''Чаемый праздник''' (1925){{якорь|1925-3}}
<spoiler><poem>
О России петь — что стремиться в храм
По лесным горам, полевым коврам…
О России петь — что весну встречать,
Что невесту ждать, что утешить мать…
О России петь — что тоску забыть,
Что Любовь любить, что бессмертным быть!
</poem></spoiler>
'''Слова солнца''' (1925){{якорь|1925-4}}
<spoiler><poem>
Много видел я стран и не хуже её —
Вся земля мною нежно любима.
Но с Россией сравнить?.. С нею — сердце моё,
И она для меня несравнима!
Чья космична душа, тот плохой патриот:
Целый мир для меня одинаков…
Знаю я, чем могуч и чем слаб мой народ,
Знаю смысл незначительных знаков…
Осуждая войну, осуждая погром,
Над народностью каждой насилье,
Я Россию люблю — свой родительский дом —
Даже с грязью со всею и пылью…
Мне немыслима мысль, что над мёртвою — тьма…
Верю, верю в её воскресенье
Всею силой души, всем воскрыльем ума,
Всем огнём своего вдохновенья!
Знайте, верьте: он близок, наш праздничный день,
И не так он уже за горами —
Огласится простор нам родных деревень
Православными колоколами!
И раскается тёмный, но вещий народ
В прегрешеньях своих перед Богом.
Остановится прежде, чем в церковь войдёт,
Нерешительно перед порогом…
И, в восторге метнув в воздух луч, как копьё
Золотое, слова всеблагие
Скажет солнце с небес: «В воскресенье своё
Всех виновных прощает Россия!»
</poem></spoiler>
'''Что нужно знать''' (1925){{якорь|1925-5}}
<spoiler><poem>
Ты потерял свою Россию.
Противоставил ли стихию
Добра стихии мрачной зла?
Нет? Так умолкни: увела
Тебя судьба не без причины
В края неласковой чужбины.
Что толку охать и тужить —
Россию нужно заслужить!
</poem></spoiler>
'''Бывают дни''' (канун 1930 года){{якорь|1929-1}}
<spoiler><poem>
Бывают дни: я ненавижу
Свою отчизну — мать свою.
Бывают дни: её нет ближе,
Всем существом её пою.
Всё, всё в ней противоречиво,
Двулико, двоедушно в ней,
И, дева, верящая в диво
Надземное, — всего земней…
Как снег — миндаль. Миндальны зимы.
Гармошка — и колокола.
Дни дымчаты. Прозрачны дымы.
И вороны — и сокола.
Слом Иверской часовни. Китеж.
И ругань — мать, и ласка — мать…
А вы-то тщитесь, вы хотите
Ширококрайнюю объять!
Я — русский сам, и что я знаю?
Я падаю. Я в небо рвусь.
Я сам себя не понимаю,
А сам я — вылитая Русь!
</poem></spoiler>
'''Без нас''' (1936, Таллин){{якорь|1936-2}}
<spoiler><poem>
От гордого чувства, чуть странного,
Бывает так горько подчас:
Россия построена заново
Не нами, другими, без нас…
Уж ладно ли, худо ль построена,
Однако построена всё ж.
Сильна ты без нашего воина,
Не наши ты песни поёшь!
И вот мы остались без родины,
И вид наш и жалок, и пуст,
Как будто бы белой смородины
Обглодан раскидистый куст.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Симонов''' Константин Михайлович ([[runi:Симонов, Константин Михайлович|1915—1979]]) ==
[[Файл:Bundesarchiv Bild 183-F1019-0039-001, Berlin, Konstantin Simonow.jpg|thumb|200px|Константин Симонов]]
'''«Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…»''' (1941) {{якорь|1941-5}}
<spoiler><poem>
                        ''[[#Сурков Алексей Александрович (1899—1983)|Алексею Суркову]]''
Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слёзы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем вёрстами,
Шёл тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, всё-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти просёлки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на просёлках свела.
Ты помнишь, Алёша: изба под Борисовом,
По мёртвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала:— Родимые,
Покуда идите, мы вас подождём.
«Мы вас подождём!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождём!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алёша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока ещё милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я всё-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
</poem></spoiler>
'''«Не той, что из сказок, не той, что с пелёнок…»''' (1945) {{якорь|1945-1}}
<spoiler><poem>
Не той, что из сказок, не той, что с пелёнок,
Не той, что была по учебникам пройдена,
А той, что пылала в глазах воспалённых,
А той, что рыдала, — запомнил я Родину.
И вижу её, накануне победы,
Не каменной, бронзовой, славой увенчанной,
А очи проплакавшей, идя сквозь беды,
Всё снёсшей, всё вынесшей русскою женщиной.
</poem></spoiler>
'''Родина''' (1941) {{якорь|1941-6}}
<spoiler><poem>
Касаясь трёх великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.
Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Всё, что у нас осталось вдалеке,
Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину — такую,
Какой её ты в детстве увидал.
Клочок земли, припавший к трём берёзам,
Далёкую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.
Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.
Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три берёзы
При жизни никому нельзя отдать.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Синявский''' Пётр Алексеевич ([[runi:Синявский, Пётр Алексеевич|род. 1943]]) ==
[[Файл:Petr Sinjavsky.jpg|thumb|200px|Пётр Синявский]]
'''Россия'''
<spoiler><poem>
Здесь тёплое поле наполнено рожью,
Здесь плещутся зори в ладонях лугов.
Сюда златокрылые ангелы Божьи
По лучикам света сошли с облаков.
И землю водою святой оросили,
И синий простор осенили крестом.
И нет у нас Родины, кроме России —
Здесь мама, здесь храм, здесь отеческий дом.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Солоухин''' Владимир Алексеевич ([[runi:Солоухин, Владимир Алексеевич|1924—1997]]) ==
[[Файл:Solouhin.jpg|thumb|200px|Владимир Солоухин]]
'''Чета белеющих берёз''' (1978){{якорь|1978-1}}
<spoiler><poem>
          …и на холме средь жёлтой нивы
          чету белеющих берёз.
                                ''[[#.D0.9B.D0.B5.D1.80.D0.BC.D0.BE.D0.BD.D1.82.D0.BE.D0.B2_.D0.9C.D0.B8.D1.85.D0.B0.D0.B8.D0.BB_.D0.AE.D1.80.D1.8C.D0.B5.D0.B2.D0.B8.D1.87_.281814.E2.80.941841.29|М. Лермонтов]]''
Куда ни вёл бы путь неблизкий,
К какому б дальнему огню,
Я в сердце образ материнский,
Я образ родины храню.
Храню светло и молчаливо
Её от трав до самых звёзд…
И на холме средь жёлтой нивы
Чету белеющих берёз.
Лежит она в лесах и пашнях,
Меж океанов и морей.
Я провожаю день вчерашний
И новый день встречаю с ней.
Встречаю сердцем, словно диво,
И снег, и майский грохот гроз…
И на холме средь жёлтой нивы
Чету белеющих берёз.
Её проезжие дороги,
Её большие города.
И слёзы мамы на пороге,
И тяжесть ратного труда.
В сыновьем сердце терпеливо
Я сквозь огонь жестокий нёс
И на холме средь жёлтой нивы
Чету белеющих берёз.
Нас разлучить никто не может,
Уйду с земли — встречай, земля.
Пускай другой, на полке лёжа,
Глядит в российские поля.
Пускай увидит он счастливо
Родной простор под стук колёс…
И на холме средь жёлтой нивы
Чету белеющих берёз.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Сурков''' Алексей Александрович ([[runi:Сурков, Алексей Александрович|1899—1983]]) ==
[[Файл:Surkov_Aleksandr.jpg|thumb|200px|Алексей Сурков]]
'''Песня сердца''' ([http://www.oldgazette.ru/pravda/10051945/all.html 10 мая 1945 года]) {{якорь|1945-2}}
<spoiler><poem>
Умолкают боевые грозы,
И у светлой грани новых дней
Люди улыбаются сквозь слёзы
Выстраданной радости своей.
Родина своей державной властью
Всех людей слила в одну семью.
Оттого и неделимо счастье,
Добытое в яростном бою.
Солнцем нашей славы осиянна,
Гром салютов слушает Москва.
Как вместить безбрежье океана
В самые просторные слова?
Как стихом взволнованным и песней
Радость миллионов передать,
Если ей сегодня стала тесной
Ширь полей и океанов гладь?
Пойте, люди, города и реки!
Пой, морская синяя волна!
Будь славна отныне и вовеки,
Жизнь моя — советская страна!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Сырнева''' Светлана Анатольевна ([[runi:Сырнева, Светлана Анатольевна|род. 1957]]) ==
[[Файл:Сырнева_Светлана.jpg|thumb|200px|Светлана Сырнева]]
'''Прописи''' (1987){{якорь|1987-1}}
<spoiler><poem>
                        ''Д. П. Ильину''
Помню: осень стоит неминучая,
Восемь лет мне, и за руку — мама:
«Наша Родина — самая лучшая
И богатая самая».
В пеших далях — деревья корявые.
Дождь то в щёку, то в спину,
И в мои сапожонки дырявые
Заливается глина.
Образ детства навеки —
Как мы входим в село на болоте.
Вон и церковь с разрушенным верхом
Вся в грачином помёте.
Лавка низкая керосинная
На минуту укроет от ветра.
«Наша Родина самая сильная,
Наша Родина самая светлая».
Нас возьмёт грузовик попутный
По дороге ползущий юзом,
И опустится небо мутное
К нам в дощатый гремучий кузов.
И споёт во все хилые рёбра
Октябрятский мой класс бритолобый:
«Наша Родина самая вольная,
Наша Родина самая добрая».
Из чего я росла-прозревала,
Что сквозь сон розовело?
Скажут: обворовала
Безрассудная вера.
Ты горька, как осина,
Но превыше и лести и срама —
Моя Родина, самая сильная
И богатая самая.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Толстой''' Алексей Константинович ([[runi:Толстой, Алексей Константинович|1817—1875]]) ==
[[Файл:Brullov AKTolstoy.jpg|thumb|200px|Алексей Толстой, портрет работы К. П. Брюллова (1836)]]
'''«Край ты мой, родимый край!..»''' (1856) {{якорь|1856-1}}
<spoiler><poem>
Край ты мой, родимый край!
Kонский бег на воле,
В небе крик орлиных стай,
Волчий голос в поле!
Гой ты, родина моя!
Гой ты, бор дремучий!
Свист полночный соловья,
Ветер, степь да тучи!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Тряпкин''' Николай Иванович ([[runi:Тряпкин, Николай Иванович|1918—1999]]) ==
[[Файл:Николай_Тряпкин.jpg|thumb|200px|Николай Тряпкин]]
'''Русь''' (1973){{якорь|1973-1}}
<spoiler><poem>
              С одною думой непостижной
          Смотрю на твой спокойный лик.
          А. Блок
 
Сколько прожитых снов! Сколько звёздного шума!
Сколько вёсен и зим на плечах!
А со мною всё та ж непостижная дума
И всё те же виденья в ночах.
 
И всё так же свеча над бессонной страницей
Догорает в моей конуре…
И цветёшь ты во мне луговою зарницей
И цветком, что весной на дворе.
 
И опять ухожу я к ракитам далёким
И к далёким мостам полевым,
Чтобы вновь прокричать журавлём одиноким
Над великим простором твоим.
 
Прокурлычу — и вновь не услышу ответа
И поникну печальным крылом.
Только снова под пологом лунного света
Застучишь ты в лесу топором.
 
Узнаю тебя, Русь. И не буду в обиде.
И свой подвиг свершу, как смогу.
И пускай той ракитой в осенней хламиде
Загрущу я в пустынном лугу.
 
И склонюсь под железом высокою рожью,
И сорокой скакну у ручья.
Ты — единый мой свет на моём раздорожье
И единая пристань моя.
 
И вернусь я к своей одинокой светлице
Никому не известной тропой…
И летит моя дума — полночная птица, —
И роняет перо над тобой.
</poem></spoiler>
'''Русь''' (1993){{якорь|1993-4}}
<spoiler><poem>
Значит — снова в путь-дорогу,
Значит — вновь не удалось.
Значит — снова, братцы, — с Богом!
На авось, так на авось.
Что нам отчее крылечко!
Что нам брат и что нам друг!
Ты катись моё колечко,
Хоть на север, хоть на юг.
Умираем, да шагаем
Через горы и стада.
А куда идём — не знаем,
Только знаем, что туда:
В те края и в те предместья,
Где дома не под замком,
Где растут слова и песни
Под лампадным огоньком.
Провались ты, зло людское,
Все карманы и гроши!
Проклинаю всё такое,
Где ни Бога, ни души.
То крылечко — не крылечко,
Где платочек — на роток…
Ты катись, моё колечко,
Хоть на запад иль восток.
Проклинаем да шагаем
Через горы и стада.
А куда идём — не знаем,
Только знаем, что туда.
</poem></spoiler>
'''Вербная песнь''' (1994){{якорь|1994-2}}
<spoiler><poem>
За великий Советский Союз!
За святейшее братство людское!
О Господь! Всеблагой Иисус!
Воскреси наше счастье земное.
О Господь! Наклонись надо мной.
Задичали мы в прорве кромешной.
Окропи Ты нас вербной водой,
Осени голосистой скворешней.
Не держи Ты всевышнего зла
За срамные мои вавилоны, —
Что срывал я Твои купала,
Что кромсал я святые иконы!
Огради! Упаси! Защити!
Подними из кровавых узилищ!
Что за гной в моей старой кости,
Что за смрад от бесовских блудилищ!
О Господь! Всеблагой Иисус!
Воскреси моё счастье земное.
Подними Ты мой красный Союз
До Креста Своего аналоя.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Тушнова''' Вероника Михайловна ([[runi:Тушнова, Вероника Михайловна|1911—1965]]) ==
[[Файл:Veronika_Tushnova.jpg|thumb|200px|Вероника Тушнова]]
'''«Вот говорят: Россия…»'''
<spoiler><poem>
Вот говорят: Россия…
Реченьки да берёзки…
А я твои руки вижу,
узловатые руки,
жёсткие.
Руки, от стирки сморщенные,
слезами горькими смоченные,
качавшие, пеленавшие,
на победу благословлявшие.
Вижу пальцы твои сведённые,
все заботы твои счастливые,
все труды твои обыденные,
все потери неисчислимые…
Отдохнуть бы,
да нет привычки
на коленях лежать им праздно…
Я куплю тебе рукавички,
хочешь, синие, хочешь, красные?
Не говори «не надо», —
мол, на что красота старухе?
Я на сердце согреть бы рада
натруженные твои руки.
Как спасенье своё держу их,
волнения не осиля.
Добрые твои руки,
прекрасные твои руки,
матерь моя, Россия!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Тэффи''' ([[runi:Тэффи|1872—1952]]) ==
[[Файл:Teffi Choumoff.jpg|thumb|200px|Надежда Тэффи]]
'''Перед картой России''' (вероятно, Париж, вероятно, до 1922 года)<ref>Чаще встречается в обрезанном виде, без третьего четверостишия, а бывает и без второго и третьего сразу.</ref>{{якорь|1920-е-1}}
<spoiler><poem>
В чужой стране, в торжественном доме
На стене повешен ея портрет —
Ея, умершей, как нищенка, на соломе
В муках, которым имени нет.
Но здесь, на портрете, она вся как прежде,
Она роскошна, она молода,
Она в своей пышной земной одежде,
В какой рисовали её всегда.
И вокруг к ней прильнули соседние страны,
Как резная рамка, витой венок,
Индия, и Китай, и пёстрые Балканы —
Простая опора, подножие ног.
На лик Твой смотрю я, как на икону,
«Да святится имя Твое, убиенная Русь!»
Твою одежду рукою тихо трону
И этой рукою перекрещусь.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Тютчев''' Фёдор Иванович ([[runi:Тютчев, Фёдор Иванович|1803—1873]]) ==
[[Файл:Fyodor Tyutchev.jpg|thumb|200px|Фёдор Тютчев. Портрет работы С. Александровского (1876)]]
'''Русская география''' (1848—1849)[http://www.fedor-tutchev.ru/poezia322.html] {{якорь|1849-1}}
<spoiler><poem>
Москва и Град Петров, и Константинов Град —
Вот царства Русского заветные Столицы…
Но где предел ему? и где его границы —
На север, на восток, на юг и на закат?..
Грядущим временам судьбы их обличат…
Семь внутренних морей и семь великих рек…
От Нила до Невы, от Эльбы до Китая,
От Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная…
Вот царство Русское… и не прейдёт вовек,
Как то провидел Дух, и Даниил предрёк…
</poem></spoiler>
'''«Эти бедные селенья…»''' (13 августа 1855) {{якорь|1855-1}}
<spoiler><poem>
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты Русского народа!
Не поймёт и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Удручённый ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
</poem></spoiler>
'''«Умом Россию не понять…»''' (28 ноября 1866)[http://ftutchev.ru/stihi0308.html] {{якорь|1866-1}}
<spoiler><poem>
Умом — Россию не понять,
Аршином общим не измерить.
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
</poem></spoiler>
'''«И дым отечества нам сладок и приятен…»''' (1867)[http://ftutchev.ru/stihi0315.html] {{якорь|1867-1}}
<spoiler><poem>
«И дым отечества нам сладок и приятен!» —
Так поэтически век прошлый говорит.
А в наш — и сам талант всё ищет в солнце пятен,
И смрадным дымом он отечество коптит!
</poem></spoiler>
'''«Ты долго ль будешь за туманом…»''' (1868)[http://ftutchev.ru/stihi0310.html] {{якорь|1868-1}}
<spoiler><poem>
Ты долго ль будешь за туманом
Скрываться, Русская звезда,
Или оптическим обманом
Ты обличишься навсегда?
Ужель, навстречу жадным взорам,
К тебе стремящимся в ночи,
Пустым и ложным метеором
Твои рассыплются лучи?
Всё гуще мрак, всё пуще горе,
Всё неминуемей беда —
Взгляни, чей флаг там гибнет в море,
Проснись — теперь иль никогда.
</poem></spoiler>
'''Два единства''' (сентябрь 1870) {{якорь|1870-1}}
<spoiler><poem>
Из переполненной Господним гневом чаши
Кровь льётся через край, и Запад тонет в ней —
Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши —
Славянский мир, сомкнись тесней…
«Единство, — возвестил оракул наших дней, —
Быть может спаяно железом лишь и кровью…»
Но мы попробуем спаять его любовью —
А там увидим, что прочней…
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Фет''' Афанасий Афанасьевич ([[runi:Фет, Афанасий Афанасьевич|1820—1892]]) ==
[[Файл:Fet by Repin.jpg|thumb|200px|Афанасий Фет, портрет И. Е. Репина (1882)]]
'''«Чудная картина…»''' (1842) {{якорь|1842-2}}
<spoiler><poem>
Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Полная луна,
Свет небес высоких,
И блестящий снег,
И саней далёких
Одинокий бег.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Фирсов''' Владимир Иванович ([[runi:Фирсов, Владимир Иванович|1937—2011]]) ==
[[Файл:Фирсов Владимир Иванович (1937—2011).JPG|thumb|200px|Владимир Фирсов]]
'''Чувство родины''' (1967) {{якорь|1967-2}}
<spoiler><poem>
Родина, суровая и милая,
Помнит все жестокие бои…
Вырастают рощи над могилами,
Славят жизнь по рощам соловьи.
Что грозы железная мелодия,
Радость или горькая нужда?!
Всё проходит.
Остаётся — Родина,
То, что не изменит никогда.
С ней живут,
Любя, страдая, радуясь,
Падая и поднимаясь ввысь.
Над грозою
Торжествует радуга,
А над смертью
Торжествует жизнь!
Медленно история листается,
Летописный тяжелеет слог.
Всё стареет.
Родина — не старится,
Не пускает старость на порог.
Мы прошли столетия с Россиею
От сохи до звёздного крыла.
А взгляни —
Всё то же небо синее,
И над Волгой та же тень орла.
Те же травы к солнцу поднимаются,
Так же розов неотцветший сад,
Так же любят, и с любовью маются,
И страдают, как века назад.
И ещё немало будет пройдено,
Коль зовут в грядущее пути.
Но светлей и чище чувства Родины
Людям никогда не обрести.
С этим чувством человек рождается,
С ним живёт и умирает с ним.
Всё пройдёт.
А Родина — останется.
Если мы то чувство сохраним.
</poem></spoiler>
'''Родине''' (1970?){{якорь|1970-е-1}}
<spoiler><poem>
Ты не вставала на колени
Ни перед кем
И никогда…
И каждый кустик твой —
Священен.
Священны
Небо и вода.
Священен
Тын, где сохнут крынки,
Ракет космических огонь
И даже малая дождинка,
Что падает
В мою ладонь.
Священен
Мир широких пашен,
Священны льды родимых рек,
И снег,
Что полит кровью нашей,
И кровь,
Что пролита на снег.
</poem></spoiler>
'''«Мир полон звуков…»''' (1971){{якорь|1971-1}}
<spoiler><poem>
Мир полон звуков
И противоречий.
И мир, в конечном счёте, очень
прост…
Влюблённого взволнованные речи.
И уходящий в горизонт погост.
Рожденье.
Смерть.
Как всё это обычно!
Молчание
И крик в ночи глухой.
Большой пожар
И крохотная спичка.
Солдат в бою.
И пахарь за сохой.
Всё в этой жизни просто. Объяснимо.
И надобно её не усложнять.
А усложнишь, она — промчится мимо,
И поздно будет время нагонять…
Я не терплю, когда вокруг лукавят,
Боятся сущность показать свою.
И, брошенный в кого-то подло
Камень —
Всегда на душу падает мою.
И я бываю в этой жизни слабым.
Но и тогда
Я верю всё равно,
Что подлость — наказуемой должна быть
И высоко добро вознесено.
Да, мир не прост.
Хотя не очень сложен.
Да, мир велик.
Хотя и очень мал.
Я с каждым годом подхожу всё строже
К тому, чем раньше сердце занимал.
Пусть я в бою за Родину не дрался,
Случись беда — и я не отвернусь.
И если раньше я в любви ей клялся,
То нынче
В вечной верности клянусь.
И, упрощая сложности земные,
О Родина, одной тобой дышу.
Я твой солдат и пахарь твой поныне, —
Что повелишь, то я и совершу.
Не отвернусь! Ты слышишь ли, родная?
В беде и в счастье — навсегда с тобой.
Не веря в сложность, жизнь не усложняя,
Мне жить твоею сложною судьбой.
Я подавлю в себе любую слабость,
Поскольку верить мне тобой дано,
Что подлость — наказуема должна быть
И высоко добро вознесено!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Фролов-Крымский''' Константин Юрьевич ([http://www.bards.ru/archives/author.php?id=2046 род. 1956]) ==
[[Файл:Frolov.jpg|thumb|200px|Константин Фролов-Крымский]]
'''Мы русские''' (18 ноября 2012){{якорь|2012-1}}
<spoiler><poem>
Один чудак с лицом фальшиво-грустным,
«Ютясь» в салоне своего «порше»,
Сказал: «Мне стыдно называться русским.
Мы — нация бездарных алкашей».
Солидный вид, манера поведенья —
Всё дьяволом продумано хитро.
Но беспощадный вирус вырожденья
Сточил бесславно всё его нутро.
Его душа не стоит и полушки,
Как жёлтый лист с обломанных ветвей.
А вот потомок эфиопов Пушкин
Не тяготился русскостью своей.
Себя считали русскими по праву
И поднимали Родину с колен
Творцы российской мореходной славы
И Беллинсгаузен, и Крузенштерн.
И не мирясь с мировоззреньем узким,
Стараясь заглянуть за горизонт,
За честь считали называться русским
Шотландцы — Грейг, де Толли и Лермонт.
Любой из них достоин восхищенья,
Ведь Родину воспеть — для них закон!
Так жизнь свою отдал без сожаленья
За Русь грузинский князь Багратион.
Язык наш — многогранный, точный, верный —
То душу лечит, то разит, как сталь.
Способны ль мы ценить его безмерно
И знать его, как знал датчанин Даль?
Да что там Даль! А в наше время много ль
Владеющих Великим языком
Не хуже, чем хохол Мыкола Гоголь,
Что был когда-то с Пушкиным знаком?
Не стоит головой стучать о стенку
И в бешенстве слюною брызгать зря!
«Мы — русские!» — так говорил Шевченко.
Внимательней читайте кобзаря.
В душе любовь сыновнюю лелея,
Всю жизнь трудились до семи потов
Суворов, Ушаков и Менделеев,
Кулибин, Ломоносов и Попов.
Их имена остались на скрижалях
Как подлинной истории азы.
И среди них как столп — старик Державин,
В чьих жилах кровь татарского мурзы.
Они идут — то слуги, то мессии, —
Неся свой крест на согбенных плечах,
Как нёс его во имя всей России
Потомок турка адмирал Колчак.
Они любовь привили и взрастили
От вековых истоков и корней.
Тот — русский, чья душа живёт в России,
Чьи помыслы — о матушке, о ней.
Патриотизм не продают в нагрузку
К беретам, сапогам или пальто.
И коль вам стыдно называться русским,
Вы, батенька, не русский. Вы — никто.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Хлебников''' Велимир ([[runi:Хлебников, Велимир|1885—1922]]) ==
[[Файл:Chlebnikow.jpg|thumb|200px|Велимир Хлебников]]
'''«Россия забыла напитки…»''' (1908){{якорь|1908-2}}
<spoiler><poem>
Россия забыла напитки,
В них вечности было вино,
И в первом разобранном свитке
Восчла роковое письмо.
Ты свитку внимала немливо,
Как взрослым внимает дитя,
И подлая тайная сила
Тебя наблюдала хотя.
</poem></spoiler>
'''«Мне мало надо!..»''' (1912){{якорь|1912-1}}
<spoiler><poem>
Мне мало надо!
Краюшку хлеба
И каплю молока.
Да это небо,
Да эти облака!
</poem></spoiler>
'''«Будем грозны, как Остраница…»''' (1912)<ref>Есть ранний вариант этого стиха Хлебникова, 1910 года, по первой строчке называемый [http://rvb.ru/hlebnikov/tekst/001stihi/035.htm «Мы желаем звёздам тыкать…»].</ref>{{якорь|1912-2}}
<spoiler><poem>
Будем грозны, как Остраница,
Платов и Бакланов.
Полно вам кланяться
Роже басурманов!
С толпою прадедов за нами
Ермак и Ослябя.
Вейся, вейся, русское знамя,
Веди через сушу и через хляби!
</poem></spoiler>
'''«Русь, ты вся поцелуй на морозе!..»''' (осень, 1921){{якорь|1921-1}}
<spoiler><poem>
Русь, ты вся поцелуй на морозе!
Синеют ночные дорози.
Синею молнией слиты уста,
Синеют вместе тот и та.
Ночами молния взлетает
Порой из ласки пары уст.
И шубы вдруг проворно
Обегает, синея, молния без чувств.
А ночь блестит умно и чёрно.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Хомяков''' Алексей Степанович ([[runi:Хомяков, Алексей Степанович|1804—1860]]) ==
[[Файл:KhomyakovA AvtoportretABR.jpg|thumb|200px|Алексей Хомяков. Автопортрет, 1842]]
'''России''' (1839) {{якорь|1839-1}}
<spoiler><poem>
«Гордись! — тебе льстецы сказали. —
Земля с увенчанным челом,
Земля несокрушимой стали,
Полмира взявшая мечом!
Пределов нет твоим владеньям,
И, прихотей твоих раба,
Внимает гордым повеленьям
Тебе покорная судьба.
Красны степей твоих уборы,
И горы в небо уперлись,
И как моря твои озёры…»
Не верь, не слушай, не гордись!
Пусть рек твоих глубоки волны,
Как волны синие морей,
И недра гор алмазов полны,
И хлебом пышен тук степей;
Пусть пред твоим державным блеском
Народы робко кланят взор
И семь морей немолчным плеском
Тебе поют хвалебный хор;
Пусть далеко грозой кровавой
Твои перуны пронеслись —
Всей этой силой, этой славой,
Всем этим прахом не гордись!
Грозней тебя был Рим великой,
Царь семихолмного хребта,
Железных сил и воли дикой
Осуществлённая мечта;
И нестерпим был огнь булата
В руках алтайских дикарей;
И вся зарылась в груды злата
Царица западных морей.
И что же Рим? и где монголы?
И, скрыв в груди предсмертный стон,
Куёт бессильные крамолы,
Дрожа над бездной, Альбион!
Бесплоден всякой дух гордыни,
Неверно злато, сталь хрупка,
Но крепок ясный мир святыни,
Сильна молящихся рука!
И вот за то, что ты смиренна,
Что в чувстве детской простоты,
В молчаньи сердца сокровенна,
Глагол творца прияла ты, —
Тебе он дал своё призванье,
Тебе он светлый дал удел:
Хранить для мира достоянье
Высоких жертв и чистых дел;
Хранить племён святое братство,
Любви живительный сосуд,
И веры пламенной богатство,
И правду, и бескровный суд.
Твоё всё то, чем дух святится,
В чём сердцу слышен глас небес,
В чём жизнь грядущих дней таится,
Начало славы и чудес!..
О, вспомни свой удел высокой!
Былое в сердце воскреси
И в нём сокрытого глубоко
Ты духа жизни допроси!
Внимай ему — и, все народы
Обняв любовию своей,
Скажи им таинство свободы,
Сиянье веры им пролей!
И станешь в славе ты чудесной
Превыше всех земных сынов,
Как этот синий свод небесный —
Прозрачный вышнего покров!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Цветаева''' Марина Ивановна ([[runi:Цветаева, Марина Ивановна|1892—1941]]) ==
[[Файл:Tsvetaeva.jpg|thumb|200px|Марина Цветаева, фотография П. И. Шумова (1925)]]
'''Родина''' (1932. Пригород Парижа Кламар){{якорь|1932-2}}
<spoiler><poem>
О, неподатливый язык!
Чего бы попросту — мужик,
Пойми, певал и до меня:
«Россия, родина моя!»
Но и с калужского холма
Мне открывалася она —
Даль, тридевятая земля!
Чужбина, родина моя!
Даль, прирождённая, как боль,
Настолько родина и столь —
Рок, что повсюду, через всю
Даль — всю её с собой несу!
Даль, отдалившая мне близь,
Даль, говорящая: «Вернись
Домой!» Со всех — до горних звёзд —
Меня снимающая мест!
Недаром, голубей воды,
Я далью обдавала лбы.
Ты! Сей руки своей лишусь, —
Хоть двух! Губами подпишусь
На плахе: распрь моих земля —
Гордыня, родина моя!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Шершер''' Леонид Рафаилович ([[runi:Шершер, Леонид Рафаилович|1916—1942]]) ==
[[Файл:Shersher.jpg|thumb|200px|Леонид Шершер]]
'''В День Победы''' (1941) {{якорь|1941-7}}
<spoiler><poem>
Да будет весёлым день нашей победы!
Мы снова сойдёмся в круг —
Друг налево и друг направо,
И прямо напротив друг.
Когда этот час неизбежный настанет,
Я встану, подняв стакан:
«Не все здесь с нами. Одни убиты,
Лечат других от ран.
Но я от имени всех живущих
И тех, кто погиб в бою,
В слове, простом и взволнованном слове
Прославлю страну мою.
Что я скажу, как сумею найти я
Лучшие в мире слова!
Я даже не крикну, а тихо скажу вам:
Да здравствует наша Москва!»
Мы в окна посмотрим — увидим: снова
Звёзды горят на Кремле,
Весна начинается, пахнет весною
По всей молодой земле.
Вот они, школы, где мы учились,
Сквер, куда шли гулять.
Вокзалы, с которых мы провожали,
Зовут нас теперь встречать!
А если мне суждено в сраженьи
Погибнуть до этого дня —
Ты тогда поднимись со стаканом
И это скажи за меня.
Сделайте всё, что я не успею
Сделать в моей стране.
А любимую пусть никто не целует,
Пусть помнит она обо мне!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Шумилин''' Валерий Александрович (род. 1935) ==
[[Файл:Valerij_Shumilin.jpg|thumb|200px|Валерий Шумилин]]
'''Люби Россию в непогоду''' (1994){{якорь|1994-3}}
<spoiler><poem>
Не слышно песен о России,
Во славу больше не поют.
То до небес превозносили,
Теперь ногами в сердце бьют.
А ты попробуй все невзгоды
С ней разделить, живя в нужде.
Люби Россию в непогоду,
Не оставляй её в беде.
Иных корысть по свету носит,
Влечёт чужая сторона.
Как можно мать в несчастье бросить,
Сбежать, когда она больна?
Не дай, Господь, чтоб в наши годы
Не знать ни веры, ни родства!
Люби Россию в непогоду, —
Любовью Родина жива.
Как время смутное осилить?
Но где страданья, — там любовь.
Молитесь, люди, за Россию,
Чтоб возродилась в муках вновь.
Дай, Бог, чтоб выстоять народу,
В душе безверье побороть!
Люби Россию в непогоду…
Благослови её, Господь!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Эренбург''' Илья Григорьевич ([[runi:Эренбург, Илья Григорьевич|1891—1967]]) ==
[[Файл:Ilya_Ehrenburg_Russian_writer.jpg|thumb|200px|Илья Эренбург]]
'''России''' (1913){{якорь|1913-2}}
<spoiler><poem>
Ты прости меня, Россия, на чужбине
Больше я не в силах жить твоей святыней.
Слишком рано отнят от твоей груди,
Я не помню, что осталось позади.
Если я когда-нибудь увижу снова
И носильщиков, и надпись «Вержболово»,
Мутный, ласковый весенний день,
Талый снег и горечь деревень,
На дворе церковном бурые дорожки
И берёзки хилой тонкие серёжки, —
Я пойму, как пред тобой я нищ и мал,
Как я много в эти годы растерял.
И тогда, быть может, соберу я снова
Всё, что сохранилось детского, родного,
И отдам тебе остатки прежних сил,
Что случайно я сберёг и утаил.
</poem></spoiler>
'''России''' (1920){{якорь|1920-4}}
<spoiler><poem>
Смердишь, распухла с голоду, сочатся кровь и гной из ран отверстых.
Вопя и корчась, к матери-земле припала ты.
Россия, твой родильный бред они сочли за смертный,
Гнушаются тобой, разумны, сыты и чисты.
Бесплодно чрево их, пустые груди каменеют.
Кто древнее наследие возьмёт?
Кто разожжёт и дальше понесёт
Полупогасший факел Прометея?
Суровы роды, час высок и страшен.
Не в пене моря, не в небесной синеве,
На тёмном гноище, омытый кровью нашей,
Рождается иной, великий век.
Уверуйте! Его из наших рук примите!
Он наш и ваш — сотрёт он все межи.
Забытая, в полунощной столице
Под саваном снегов таилась жизнь.
На краткий срок народ бывает призван
Своею кровью напоить земные борозды —
Гонители к тебе придут, Отчизна,
Целуя на снегу кровавые следы.
</poem></spoiler>
'''Молитва о России''' (1917—1918){{якорь|1918-4}}
<spoiler><poem>
    «Всякiй пьющiй воду сiю возжаждетъ опять.
    А кто будетъ пить воду, которую Я дамъ ему,
    тотъ не будетъ жаждать вовѣкъ».
                        Ев. отъ Iоанна 4, 13-14
Эх, настало время разгуляться,
Позабыть про давнюю печаль!
Резолюцию, декларацию
Жарь!
Послужи-ка нам, красавица!
Что не нравится?
Приласкаем, рядом не пройдём —
Можно и прикладом,
Можно и штыком!..
Да завоем во мгле
От этой, от вольной воли!..
О нашей родимой земле
Миром Господу помолимся.
О наших полях, пустых и холодных,
О наших безлюбых сердцах,
О тех, что молиться не могут,
О тех, что давят малых ребят,
О тех, что поют невесёлые песенки,
О тех, что ходят с ножами и кольями,
О тех, что брешут языками пёсьими,
Миром Господу помолимся.
Господи, пьяна, обнажена,
Вот твоя великая страна!
Захотела с тоски повеселиться,
Загуляла, упала, в грязи и лежит.
Говорят: «Не жилица».
Как же нам жить?
Видишь, плачут горькие очи
Твоей усталой рабы;
Только рубашки в клочьях
Да румянец тёмной гульбы.
И поёт, и хохочет, и стонет…
Только Своей её не зови —
Видишь, смуглые церковные ладони
В крови.
…А кто-то орёт: «Эй, поди ко мне!
Ишь, раскидалась, голенькая!..»
О нашей великой стране
Миром Господу помолимся.
О матерях, что прячут своих детей —
Хоть бы не заметили!..
Господи, пожалей!..
О тех, что ждут последнего часа,
О тех, что в тоске предсмертной молятся,
О всех, умученных своими братьями,
Миром, господу помолимся.
Была ведь великой она!
И, маясь, молилась за всех,
И верили все племена,
Что несёт она миру
Крест…
И, глядя на Восток молчащий,
Где горы, снег и весна,
Говорила, веря и плача: «Гряди,
Христова страна!».
Была, росла и молилась,
И нет её больше…
О всех могилах
Миром Господу помолимся.
О тех, что с крестами,
О тех, на которых ни креста, ни камня.
О камнях на месте, где стояли церкви наши,
О погасших лампадах, о замолкших колокольнях,
О запустении ныне наставшем
Миром Господу помолимся.
Господи, прости, помилуй нас!
Не оставь её в последний час!
Всё изведав и всё потеряв,
Да уйдёт она от смуты,
К тебе, трижды отринутому,
Как ушла овца заблудшая
От пахучих трав
На луг родимый!
Да отвергнут духа цепи,
Злое и разгульное житьё,
Чтоб с улыбкой тихой встретить
Иго лёгкое Твоё!
Да искупят жаркой страдой
Эти адовы года,
Чтоб вкусить другую радость
Покаянья и труда.
Ту, что сбилась на своём таинственном пути,
Господи, прости.
Да воскреснет золотое солнце,
Церкви белые, главы голубые,
Русь богомольная!
О России
Миром Господу помолимся.
</poem></spoiler>
'''«В кастильском нищенском селенье…»''' (1938){{якорь|1938-1}}
<spoiler><poem>
В кастильском нищенском селенье,
Где только камень и война,
Была та ночь до одуренья
Криклива и раскалена.
Артиллерийской подготовки
Гроза гремела вдалеке.
Глаза хватались за винтовки,
И пулемёт стучал в виске.
А в церкви — экая морока! —
Показывали нам кино.
Среди святителей барокко
Дрожало яркое пятно.
Как камень, сумрачны и стойки,
Молчали смутные бойцы.
Вдруг я услышал: русской тройки
Звенели лихо бубенцы,
И, памятью меня измаяв,
Расталкивая всех святых,
На стенке бушевал Чапаев,
Сзывал живых и неживых.
Как много силы у потери!
Как в годы переходит день!
И мечется по рыжей сьерре
Чапаева большая тень.
Земля моя, земли ты шире,
Страна, ты вышла из страны,
Ты стала воздухом, и в мире
Им дышат мужества сыны.
Но для меня ты с колыбели —
Моя земля, родимый край,
И знаю я, как пахнут ели,
С которыми дружил Чапай.
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]
== '''Якутин''' Леонид Никифорович ([http://dubna.org/p/?id=19571 1938—2008]) ==
[[Файл:Jakuytin_Leonid.jpg|thumb|200px|Леонид Якутин]]
'''Не сдавайте Россию''' (2005){{якорь|2005-1}}
<spoiler><poem>
Мы не вышли в герои,
Мы с тобою, как все.
Ты погиб под Москвою,
Я — на волжской косе.
Но не станем стыдиться,
Что ушли без наград.
Ты не отдал столицу.
Я не сдал Сталинград.
Потому будем вправе
Счёт живым предъявить
За потери Державы:
Быть ей или не быть.
За детишек голодных,
За руины страны
Вы в ответе сегодня,
Наши внуки, сыны.
На минуту представьте:
За спиной — Сталинград.
С нами намертво встаньте,
И ни шагу назад!
Соберите все силы,
Как смогли мы тогда.
Не сдавайте Россию
Ни за что, никогда!
</poem></spoiler>
<br clear=all>
[[#вернуться к содержанию||^|]]


== См. также ==
== См. также ==
Строка 2177: Строка 5922:
* [[Музыка и песни о России]]
* [[Музыка и песни о России]]
* [[Гимн России]]
* [[Гимн России]]
* [[Стихи о войне]]


== Примечания ==
{{примечания}}
<br>
<br>
{{Россия}}
{{Россия}}


[[Категория:Культура России]]
[[Категория:Культура России]]

Текущая версия от 23:14, 19 ноября 2024

Здесь собраны стихи русских поэтов о Родине, большой, малой и огромной. 139 стихотворений от 80 поэтов, от известнейших до полузабытых, передают разные чувства: от любви к Родине до обиды на неё, от гордости за широту, мощь и вместе с тем её смирение до печали о России ушедших эпох, и тут же рядом горячая вера в Отечество, которое есть и будет становиться лучше и славнее, если будут выучены уроки прошлого, а незабвенные подвиги героев будут побуждать к новым свершениям.

Стихотворения по годам

1790-е

1830-е

1840-е

1850-е

1860-е

1870-е

1900-е

1910-е

1920-е

1930-е

1940-е

1950-е

1960-е

1970-е

1980-е

1990-е

2000-е

2010-е


Аввакумова Мария Николаевна (род. 1943)

Мария Аввакумова

В Старом Симонове (1990-е)


|^|

Аврущенко Владимир Израилевич (1908—1941)

Владимир Аврущенко

«Ещё далече до Батайска…» (1934)

Присяга (23 июля 1941)


|^|

Александрова Зинаида Николаевна (1907—1983)

Зинаида Александрова

Родина (1963)


|^|

Андреев Даниил Леонидович (1906—1959)

Даниил Андреев

Размах (1950)


|^|

Асадов Эдуард Аркадьевич (1923—2004)

Эдуард Асадов

Россия начиналась не с меча (1974)

России (1993)

Перекройка (1992)


|^|

Ахматова Анна Андреевна (1889—1966)

Анна Ахматова, портрет работы О. Л. Кардовской (1914)

«Не с теми я, кто бросил землю…» (1922. Июль. Петроград)

Молитва (1915. Духов день. Петроград)

Мужество (1942. Ташкент)

Родная земля (1961. Ленинград)

«Когда в тоске самоубийства…» (1917—1920)[2]

С самолёта (май 1944)


|^|

Белов Василий Иванович (1932—2012)

Василий Белов

Россия (1961)

«Заросла ты, Москва, бузиной…» (1993)


|^|

Бехтеев Сергей Сергеевич (1879—1954)

Сергей Бехтеев

«Царская Россия — кротость и смиренье…» (30 мая 1952. Ницца)


|^|

Блок Александр Александрович (1880—1921)

Александр Блок

Скифы (30 января 1918)

Россiя (18 октября 1908)[3]

«Грешить бесстыдно, непробудно…» (1914)


|^|

Боков Виктор Фёдорович (1914—2009)

Виктор Боков

Откуда начинается Россия? (1962)

«Я видел Русь у берегов Камчатки…» (1965)


|^|

Брюсов Валерий Яковлевич (1873—1924)

Валерий Брюсов

России (1920)

Только русский (1919)


|^|

Бушин Владимир Сергеевич (1924—2019)

Владимир Бушин

Моё время (1999)

Русским (31 декабря 2009. Красновидово)


|^|

Ваншенкин Константин Яковлевич (1925—2012)

Константин Ваншенкин

Родина (1964)


|^|

Васильев Сергей Александрович (1911—1975)

Сергей Васильев

Родная земля (1958. Алтай, Поспелихинский район)

Россия (1946)


|^|

Вертинский Александр Николаевич (1889—1957)

Александр Вертинский

О нас и о Родине (1935)

Китеж (1943)


|^|

Визбор Юрий Иосифович (1934—1984)

Юрий Визбор

«Любовь моя, Россия…» (1960)


|^|

Волошин Максимилиан Александрович (1877—1932)

Максимилиан Волошин

Заклинание (19 июня 1920, Коктебель)

Мир (23 ноября 1917)

Россия (1915)


|^|

Гиппиус Зинаида Николаевна (1869—1945)

Зинаида Гиппиус

Так есть (1918)


|^|

Глинка Фёдор Николаевич (1786—1880)

Фёдор Глинка (1878)

Ура! (1854)


|^|

Джалиль Муса (1906—1944)

Файл:Памятник Мусе Джалилю, Казань.jpg
Памятник Мусе Джалилю в Казани

Письмо из окопа (октябрь 1941, перевод Владимира Державина)

О героизме (декабрь 1943, перевод Александра Шпирта)


|^|

Друнина Юлия Владимировна (1924—1991)

Юлия Друнина

«О, Россия!..» (1955)

«И откуда вдруг берутся силы…» (1961)


|^|

Евтушенко Евгений Александрович (1932—2017)

Евгений Евтушенко

Идут белые снеги (1965)

«Я хотел бы…» (1972)


|^|

Есенин Сергей Александрович (1895—1925)

Сергей Есенин (1921)

«Гой ты, Русь, моя родная…» (1914)

Русь советская (1924)

«Спит ковыль. Равнина дорогая…» (1925)

«Неуютная жидкая лунность…» (1925)


|^|

Жигулин Анатолий Владимирович (1930—2000)

Анатолий Жигулин

«О, Родина! В неярком блеске…» (1967)


|^|

Жураковский Анатолий Евгеньевич (1897—1937)

Анатолий Жураковский

«Россия, моя Россия…» (1932. Свирьлаг)


|^|

Заболоцкий Николай Алексеевич (1903—1958)

Николай Заболоцкий

Вечер на Оке (1957)


|^|

Занадворов Владислав Леонидович (1914—1942)

Владислав Занадворов

Родина (1936)


|^|

Исаковский Михаил Васильевич (1900—1973)

Михаил Исаковский

Слово о России (1944)


|^|

Карамзин Николай Михайлович (1766—1826)

Николай Карамзин, портрет работы В. А. Тропинина (1818)

К отечеству (1793)


|^|

Кедрин Дмитрий Борисович (1907—1945)

Дмитрий Кедрин

Завет (1942)


|^|

Коган Павел Давидович (1918—1942)

Павел Коган

Лирическое отступление из недописанной главы из неоконченного романа в стихах «Первая треть» (1940—1941)


|^|

Коротаев Виктор Вениаминович (1939—1997)

Виктор Коротаев

Русь (198?)

«Мы — не на уровне задачи …»


|^|

Кукольник Нестор Васильевич (1809—1868)

Нестор Кукольник, портрет работы К. П. Брюллова (1836)

Империя (1842)[4]


|^|

Кушнер Александр Семёнович (род. 1936)

Александр Ку́шнер, 2005 г.

«Снег подлетает к ночному окну…» (1981)


|^|

Лермонтов Михаил Юрьевич (1814—1841)

Михаил Лермонтов в ментике лейб-гвардии Гусарского полка. Картина Петра Заболотского (1837)

Родина[5] (1841)


|^|

Лисянский Марк Самойлович (1912—1993)

Марк Лисянский

«Я себя не мыслю без России…» (1941?)


|^|

Львов Михаил Давыдович (1917—1988)

Михаил Львов

«Сколько нас, нерусских, у России…» (196?)


|^|

Маяковский Владимир Владимирович (1893—1930)

Владимир Маяковский среди красноармейцев на книжном базаре, 1929

17-я часть из поэмы «Хорошо» (1927)


|^|

Майоров Николай Петрович (1919—1942)

Николай Майоров

Мы (1940)


|^|

Матюшин-Правдин Александр Иванович (род. 1954)

Александр Матюшин-Правдин (Роман (Матюшин), иеромонах)

Россия (2003)


|^|

Матусовский Михаил Львович (1915—1990)

Михаил Матусовский

С чего начинается Родина? (1968)


|^|

Милявский Олег Анатольевич (1923—1989)

Олег Милявский

Любите Россию


|^|

Михалков Сергей Владимирович (1913—2009)

Сергей Михалков

Кремлёвские звёзды (1944)


|^|

Мориц Юнна Петровна (род. 1937)

Юнна Мориц

Мы со смертью не играем

Не будь, Россия, ничьей добычей!

Сейчасно


|^|

Некрасов Николай Алексеевич (1821—1878)

Николай Некрасов

Песнь «Русь» из поэмы «Кому на Руси жить хорошо» (1876—1877)


|^|

Никитин Иван Саввич (1824—1861)

Иван Никитин

Русь (1851)

Юг и север (1851)


|^|

Орешин Пётр Васильевич (1887—1938)

Пётр Орешин

Земля родная (1926)


|^|

Орлов Владимир Натанович (1930—1999)

Владимир Орлов

Родное (1980-е гг. [7])


|^|

Павлович Надежда Александровна (1895—1980)

Надежда Павлович

Русь (1918)


|^|

Примеров Борис Терентьевич (1938—1995)

Борис Примеров

«Наедине с родимым небом…» (1970)

Молитва (1993)

«Когда-нибудь, достигнув совершенства…» (1994)


|^|

Прокофьев Александр Андреевич (1900—1971)

Александр Прокофьев

Мне о России надо говорить (1959)

Нет жизни мне без России («А мне Россия навек люба…») (1965)

«Я, как степняк, пою о том, что вижу…» (1959)


|^|

Пушкин Александр Сергеевич (1799—1837)

Александр Пушкин, портрет работы О. А. Кипренского.

«Два чувства дивно близки нам…» (1830[6])

Клеветникам России (1831)


|^|

Ратушинская Ирина Борисовна (1954—2017)

Ирина Ратушинская

«Родина, ты мне врастаешь в рёбра!..» (1985, тюрьма КГБ, Киев)

Родина (1977, Одесса)


|^|

Рачков Николай Борисович (род. 1941)

Николай Рачков

А Россия была и будет


|^|

Решетников Леонид Васильевич (1920—1990)

Леонид Решетников

«Сколько их? Не считал, дорогая…» (май 1942, Малоярославец)


|^|

Рождественский Роберт Иванович (1932—1994)

Роберт Рождественский

Вторая глава из поэмы «Реквием» (1962)


|^|

Рубцов Николай Михайлович (1936—1971)

Николай Рубцов

Тихая моя родина (1964)

Берёзы (196?)

Видения на холме (1960)


|^|

Рыленков Николай Иванович (1909—1969)

Николай Рыленков

Всё в тающей дымке (1965)

Дай припасть к руке твоей, Россия (1965)

Русская земля (1941)


|^|

Савинков Борис Викторович (1879—1925)

Борис Савинков

«Нет родины — и всё кругом неверно…» (1913. Франция)


|^|


Северянин Игорь (1887—1941)

Игорь Северянин

Чаемый праздник (1925)

Слова солнца (1925)

Что нужно знать (1925)

Бывают дни (канун 1930 года)

Без нас (1936, Таллин)


|^|

Симонов Константин Михайлович (1915—1979)

Константин Симонов

«Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…» (1941)

«Не той, что из сказок, не той, что с пелёнок…» (1945)

Родина (1941)


|^|

Синявский Пётр Алексеевич (род. 1943)

Пётр Синявский

Россия


|^|

Солоухин Владимир Алексеевич (1924—1997)

Владимир Солоухин

Чета белеющих берёз (1978)


|^|

Сурков Алексей Александрович (1899—1983)

Алексей Сурков

Песня сердца (10 мая 1945 года)


|^|

Сырнева Светлана Анатольевна (род. 1957)

Светлана Сырнева

Прописи (1987)


|^|

Толстой Алексей Константинович (1817—1875)

Алексей Толстой, портрет работы К. П. Брюллова (1836)

«Край ты мой, родимый край!..» (1856)


|^|

Тряпкин Николай Иванович (1918—1999)

Николай Тряпкин

Русь (1973)

Русь (1993)

Вербная песнь (1994)


|^|

Тушнова Вероника Михайловна (1911—1965)

Вероника Тушнова

«Вот говорят: Россия…»


|^|

Тэффи (1872—1952)

Надежда Тэффи

Перед картой России (вероятно, Париж, вероятно, до 1922 года)[7]


|^|

Тютчев Фёдор Иванович (1803—1873)

Фёдор Тютчев. Портрет работы С. Александровского (1876)

Русская география (1848—1849)[8]

«Эти бедные селенья…» (13 августа 1855)

«Умом Россию не понять…» (28 ноября 1866)[9]

«И дым отечества нам сладок и приятен…» (1867)[10]

«Ты долго ль будешь за туманом…» (1868)[11]

Два единства (сентябрь 1870)


|^|

Фет Афанасий Афанасьевич (1820—1892)

Афанасий Фет, портрет И. Е. Репина (1882)

«Чудная картина…» (1842)


|^|

Фирсов Владимир Иванович (1937—2011)

Чувство родины (1967)

Родине (1970?)

«Мир полон звуков…» (1971)


|^|

Фролов-Крымский Константин Юрьевич (род. 1956)

Константин Фролов-Крымский

Мы русские (18 ноября 2012)


|^|

Хлебников Велимир (1885—1922)

Велимир Хлебников

«Россия забыла напитки…» (1908)

«Мне мало надо!..» (1912)

«Будем грозны, как Остраница…» (1912)[8]

«Русь, ты вся поцелуй на морозе!..» (осень, 1921)


|^|

Хомяков Алексей Степанович (1804—1860)

Алексей Хомяков. Автопортрет, 1842

России (1839)


|^|

Цветаева Марина Ивановна (1892—1941)

Марина Цветаева, фотография П. И. Шумова (1925)

Родина (1932. Пригород Парижа Кламар)


|^|

Шершер Леонид Рафаилович (1916—1942)

Леонид Шершер

В День Победы (1941)


|^|

Шумилин Валерий Александрович (род. 1935)

Валерий Шумилин

Люби Россию в непогоду (1994)


|^|

Эренбург Илья Григорьевич (1891—1967)

Илья Эренбург

России (1913)

России (1920)

Молитва о России (1917—1918)

«В кастильском нищенском селенье…» (1938)


|^|

Якутин Леонид Никифорович (1938—2008)

Леонид Якутин

Не сдавайте Россию (2005)


|^|

См. также

Примечания

  1. Из стихотворения Александра Петрова, посвящённого нахождению останков героев Куликовской битвы — монахов Пересвета и Осляби.[1][2]
  2. Стихотворение датировано самой Ахматовой 1917 годом, но описываемые исторические события произошли в 1918 году. В самой первой опубликованной редакции 1918 года отсутствовало 5-е четверостишие, оно появится весной 1920 года. В сборнике, изданном в 1921 году, в связи с изменением обстоятельств была выброшена вторая строфа. В 1940 году вырезаны цензурой уже первые две строфы. А здесь приводится контаминированная редакция из сборника стихов 2000 года, подготовленного Н. И. Крайневой. [3]
  3. Приводится в дореволюционной орфографии по изданию 1915 года в связи с неправильным переводом с русского на русский.[4]
  4. Здесь шумным градом назван основанный великим князем Гедимином город Вильнюс, нынешняя столица Литвы. Однако захоронен он был, скорее всего, в Велюоне (Велиуоне), сейчас это небольшой посёлок в Литве.
  5. В беловом автографе стих назван «Отчизна». [5]
  6. При жизни поэта не было опубликовано. [6] В рукописях есть перечёркнутый вариант второй строфы:
  7. Чаще встречается в обрезанном виде, без третьего четверостишия, а бывает и без второго и третьего сразу.
  8. Есть ранний вариант этого стиха Хлебникова, 1910 года, по первой строчке называемый «Мы желаем звёздам тыкать…».